Великая крестьянская война в Китае 1628–1645 гг. - [14]

В это же время произошел раздел повстанческих сил на отдельные отряды. Атаманы номинально признали авторитет Гао Ин-сяна как старшего из вождей, но это нисколько не мешало им считать себя самостоятельными предводителями отрядов и действовать по своему усмотрению. Движение лишилось какого бы то ни было общего плана борьбы, все совершалось стихийно. По выражению современников и очевидцев событий, отряды то появлялись, то скрывались в зависимости от обстоятельств, и не заботились друг о друге, не приходили друг другу на помощь. Минские военачальники часто не умели уследить за тем, куда исчезли повстанцы, преследовали незначительные отряды, теряя из виду главные силы, и зачастую не знали, за кем они собственно гонятся. Но в этих показаниях не все точно. Можно предположить, что повстанцы сочли более целесообразной тактику действий сравнительно мелкими, очень подвижными партизанскими отрядами. Кроме того, во главе нескольких отрядов по-прежнему стоял Гао Ин-сян (чуанский ван), которому подчинялись такие военачальники, как Ли Цзы-чэн. Очевидно, группа Гао Ин-сяна была довольно многочисленной и согласовывала свои действия, а дружба, связывавшая Гао Ин-сяна с Ли Цзы-чэном, Ли Го и еще несколькими повстанческими вождями, была очень тесной, а в этой опасной обстановке еще более укрепилась. Невозможно поверить в правдивость свидетельства о том, что якобы отряды обоих Ли и Гао Ин-сяна «заботились только о себе», «не приходили друг другу на помощь». Факты [49] решительно опровергают подобные утверждения. Что касается остальных атаманов, то многие из них начали группироваться вокруг Чжан Сянь-чжуна как главного руководителя. В связи с ним часто действовали даже такие известные и опытные повстанцы, как Ло Жу-цай и Мао Шоу-ин. Однако единого лагеря, как в группе Гао Ин-сяна, они не составили, и объединение их мероприятий было временным и зачастую случайным.

Возможно, что причиной такого раздробления сил были и условия центральных провинций, густо заселенных, с обширными равнинными земледельческими районами, где возделывался каждый клочок земли, где продвижение большого войска не могло не повредить посевам, а последнее, если случалось, конечно не отвечало интересам крестьян. В центральных районах находились большие города с сильными гарнизонами и множеством мелких городков-крепостей. Насколько позволяют судить источники, в Хэнани связь повстанцев с горожанами была более слабой. Если в Шэньси и Шаньси жители мелких городов охотно помогали крестьянскому войску и сами восставали против феодальных властей, то в Хэнани и Хубэе противоречия между городом и деревней часто препятствовали такому объединению сил. Главной же причиной скорее всего следует считать меры, принимаемые феодальными властями в городах, за крепкими стенами которых содержались военные части и полиция, не спускавшая глаз с подозрительных им горожан. Это не значит, конечно, что при приближении повстанцев в некоторых маленьких городках не происходило восстаний или что жители крупных городов не оказывали им поддержки. Все же основным районом действий повстанцев оставалась деревня.

В 1633 г. в Хэнани в тех местах, где появлялись повстанцы, возникали крестьянские восстания, но они не были длительны и часто после крупных успехов атаманам приходилось уводить своих воинов в горы и некоторое время скрываться. Вместе с тем, собрав в Лушаньских горах на востоке провинции Хэнань все главные силы, они в конце года разделились на отряды и, пройдя незамеченными на юг, оказались внезапно у стен таких сравнительно крупных городов Хэнани, как, например, Наньян на реке Байхэ. Восстание охватило не только юго-западный край Хэнани, но перебросилось и в [50] провинцию Хубэй. В 1634 г. кровопролитные бои происходили у берегов реки Хань.

В горах провинции Шэньси.

По приказу императора к театру военных действий стянули множество войск, была учреждена особая должность главнокомандующего войсками пяти провинций (имелись в виду Хэнань, Хубэй, Сычуань, Шаньси и Шэньси). При главнокомандующем находилось множество офицеров, которые старательно вырабатывали план быстрого уничтожения всех «разбойников».

Повстанцы между тем попытались осадить г. Сяньян, сильную крепость и старинное феодальное гнездо. Потерпев неудачу, они двинулись на юго-запад, подошли к берегу р. Янцзы, вступили в провинцию Сычуань и осадили г. Куйчжоу. Однако прорваться в глубь Сычуани им не удалось, они повернули на север и опять вошли в [51] провинцию Хэнань. После этого похода произошло окончательное раздробление сил восстания, и атаманы перешли к самостоятельным действиям. По-видимому, это все, чего на данном этапе смогли добиться минские военачальники. Большое войско их противников распалось, но зато отдельные отряды стали положительно неуловимыми, и, нанося врагу сильные удары, сами оставались почти неуязвимыми.

Распад союза атаманов не мог не ухудшить положения в лагере восстания. Несмотря на неутомимую борьбу, на этот, часто успешный метод партизанских действий, приносивший значительный ущерб феодалам и минским войскам, самостоятельным повстанческим отрядам приходилось нелегко и даже более сильные из них оказывались иногда в весьма критическом положении. Так, повстанцы, руководимые Гао Ин-сяном и Ли Цзы-чэном, отступали, продвигаясь в южную Шэньси, вверх по течении реки Хань. Летом 1634 г. в горной местности этого района они попали в окружение и оказались запертыми в Чэсянском ущелье. Положение было крайне невыгодным, но воинов было много, и они не собирались сдаваться. Однако никакие попытки обмануть осаждающих, нанести им серьезный урон, прорвать кольцо окружения не удавались. Время шло. Повстанцы испытывали жестокий голод, запасы оружия истощились, кони уничтожили всю траву и пали или были съедены. Все, из чего можно было сделать стрелы, оказалось уже использованным, и луки и арбалеты лежали без употребления, а мечи и копья не всегда можно было пустить в ход против притаившихся противников.