Великая княгиня Владимирская Мария. Загадка погребения в Княгинином монастыре - [55]
Публикация: Там же. Стб. 424–425.
Те же сведения о пострижении и смерти Марии читаются в «Летописце Переяславля-Суздальского», в котором лишь исправлены описки Лаврентьевской летописи, а также уточняется, что княгиня провела в болезни не 7, а 8 лет, тело ее было положено в каменный гроб, а церковь, где она была похоронена, к тому моменту была расписана фресками и украшена иконами.
Летописец Переяславля-Суздальского
«В лето 6714… Того же месяца марта въ 2 день пострижеся велика княгини Всеволожаа въ черници и въ скиму въ монастыри святыя Богородиця. Юже бе сама създала. И нарекоша имя еи Мария, въ тои же и крещена бысть прежде, и проводи ю великыи князь самъ съслезами многами до монастыря, и сынъ его Георгии, и дщи его Всеслава Ростиславляя, яже бе приехала немощи ея видети, матери своея. Ту бысть епископъ Иоаннъ и Симонъ игуменъ, отець ея духовныи, и инии игумени вси, и черньци, и черници, и весь народ проводишя съ слезами многами, зане бяшеть до всех добра, и бе из детска живущи, лю бяше правду и въздающи честь епископом, игуменомъ, и черньцемъ, и попомъ, и любяще черноризици, подавающи имъ требование, бяшеть бо нищелюбиця и странноприимниця, печалныя, и нужныя, и болныя, тех всех утешашеть, и подавашеть имъ требование. Месяца того же въ 19 день, на память святою мученику Хрусанфа и Дария, преставися великаа княгини Всеволожаа, пребывши въ монастыри 18 днии, отнележе пострижеся, а в болезни 8 лет, наставшю же девятому лету, поиде къ богови. И великому князю ту плачющюся над нею и не хотящю утешитися, и Юрью сыну ея тако же плачющю и не хотящю утешитися, зане бе любимъ ею. И Всеслава ту же бе, и епископъ Иоаннъ, и смоленскыи епископъ, и Михаило, игуменъ Отрочя монастыря, зане беста приехала ис Смоленска от Мьстислава молитися о извинении его, и Симону игумену ту же сущю, отцу ея духовному, и инемъ игуменомъ и попомъ, и певшимъ обычна песни, опрятавше тело ея, вложиша ю въ гробъ каменъ и положиша ю у церкви святыя Богородица въ монастыри, юже бе сама създала и украсила иконами и писаниемъ всю церковь…»
Публикация: ПСРЛ. Т. XLI. Летописец Переяславля-Суздальского (Летописец русских царей). М., 1995. С. 126–127.
Аналогичное известие о пострижении и смерти Марии читается в Радзивилловской летописи, за исключением единственной ошибки: безымянный смоленский епископ назван Михаилом, вместо игумена Отроча монастыря. Также ничего не говорится об украшении церкви.
Публикация: ПСРЛ. Т. XXXVIII. Радзивилловская летопись. Л., 1989. С. 160–161.
Симеоновская летопись
[Начало утрачено. Далее читается текст, отличный от Лаврентьевской летописи.]
«…ми мучаще ланите свои, и слышащи словеса книжнаа, на сердце си полагаше и размышляющее чясто въ уме своемъ, напастьми внити въ царство небесное многами христианомъ; и прииде къ неи рана искушениа, яко же на праведнаго Иева, и лежаше въ немощи 7 лет, ничто же хулна слова изъглагола, но благодарящи безпрестани, моляшеся чясто поминающе праведнаго Иева, рекшаго: благая могли есмы изъ рукы Господня приати, а злыхъ ли не можемъ претерпети. О сицехъ бо апостолъ рече: аще не напасть, то не венецъ, аще не труди, то ни честь; аще не брани, то ни дарове; и самъ Господь рече: потщитеся внити тесными дверми и узкымъ путемъ ведущимъ в жизнь вечную. И еще бо еи живеи сущи и призвавши сыны своя къ собе и наказаше я, рекуще имъ: „се азъ хощу отъити света сего, сынове мои, имеите межи собою любовь, понеже вы есте единого отца и единоя матери, да пребудите въ любви межу собою, и да будеть Богъ в васъ, и побореть противныа подъ ногы, и будете мирно живуще; въ распряхъ и которающеся то погыбнете сами, и землю отець своих и дедъ попортите, иже приобретоша трудомъ своимъ великимъ; но пребываите мирно, послушающе братъ брата своего, имеите же собе брата стареишаго, аки отца; а ты, сыну мои Костянтине, имеи братью свою, аки сыны, занеже ты первыи сын мои еси, ты изшедъ из чреслъ моихъ, и самъ, сыну, слыши святого Иоанна еуангелиста глаголюща: братья, аще кто речеть Бога люблю, а брата своего ненавижю, ложь есть; но пребудите въ любви, яко Богъ любы есть; Бога боитеся всею душею своею, епископомъ и попомъ и диакономъ, и всякому чину священническому не стыдися главы покланяти, зане суть пастуси словесныхъ овецъ, и предстатели таинеи трапезе Его, и въ монастырехъ святыхъ домы по тружаитеся, взыщите молитвы и благословениа отъ нихъ; паче же всякого черноризца не мните безъ поклона, болныа присещаите, алчныя и жадныя накормите и напоите, нагыя одежите; имеите же честь ту въ себе, пость и молитву любите, паче же милостыню: тако поставите предъ Богомъ и покланяите главу свою всякому стареишему въ васъ временемъ; други своя вамъ верстою и любовию приимаите, не мините всякого человека не привечавше, и не дадите силнымъ обидети меншихъ, судите сироте и оправдаите вдовицу, трезвость любите, и гордость възненавидите, та бо и аггелы сведе съ небесе“. Костянтинъ же седе, сладце ея послушая, аки губа воды напояема, внимая оть устъ ея и на сердци си полагая словеса та. Ибо от корени благаго благыи възрасте плодъ, яко Костянтинъ оть Елены святыя провъсиа, яко Михаилу оть блаженыа Феодоры прошедшу, тако и си блаженая новая Елено быти съ сыномъ своим Костянтиномъ и новая Феодора подражающи блаженную Олгу съ Володимеромъ, иже въ нынешняя роды блажена еста, тако и си блаженная ревнующи онемъ святымъ женамъ, иже дети своя въ благоверии и въ законе въспиташа, си же въ всякомъ благородии и въ благочестии, и въ поучении книжнемъ възрасти и наказа дети своя, паче же Кос тянтина, яко исполнь ему сущу теломъ мужьскаго възраста, паче же душевныа мудрости и дерзости разума исполненъ. Ключи же ся ему тогда ити Новугороду на княжение послану отцемъ своимъ, и пришедъ къ матери своеи, и паде на лици своемъ, прося благословениа оть нея. Она же въздвигшися и благослови и, яко же благослови Ревека Иакова, и рече ему: „чядо мое, се въ вся роды хвалимъ и блажимъ“, и отпусти и съ миромъ. Бывши же еи въ манастыри днии 18 и преставися съ миром месяца Марта въ 19 день, на память святого отца Фомы патриарха Костянтина града, въ день суботныи, литургиа поющимъ по всему граду. Слышавше же вси стекошася на погребение ея игумени и попове, и черньци и черници, и епископы, клирици, и князь великии Всеволодъ съ сынми своими, и вси бояре его и вся дружина и вси Лужане оть мала и до велика. И бысть плачь великъ и голка
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.