«Великая грешница» или черница поневоле - [2]

Не по сердцу было Марье Федоровне такое отношение к Дмитрию. Предки Пожарских владели древним Стародубским княжеством и занимали видные места при великих князях и государях. В великое княжение Дмитрия Донского в Стародубе сидел именитый князь Андрей Федорович, богатый на сыновей. Четверых принесла ему супруга Дорофея. Перед кончиной Андрей Пожарский передал старшему сыну Василию большую часть земель, но и полвека не прошло, как наследники так «постарались», что раздробили на куски древнее родовое княжество, раскинувшееся на Клязьме и Лухе.

Отец покойного мужа Марии Федоровны, Федор Иванович Немой, происходил из младшей ветви удельного рода. На его долю досталось совсем немного вотчин, и владел он ими вкупе с тремя братьями.

При Иване Грозном Федор служил при дворе государя и даже угодил в избранную тысячу «лучших слуг». Но недолго ходил близ царя Федор Иванович. Опричники Ивана Грозного повсюду «выметали крамолу и измену». В опалу угодили сотни княжеских семей, среди них оказались Ярославские, Ростовские и Стародубские княжата.

Пять князей Пожарских были сосланы на поселение в Казанский край, недавно покоренный Иваном Грозным. Татары, вечные враги Руси, с неприязнью относились к опальным гяурам, но самое страшное было то, что Федор Пожарский разом всего лишился, получив на прокорм жены и детей всего лишь четыре крестьянских двора в Басурманской слободке под Свияжском.

После отмены опричнины Пожарских возвратили в Москву. Федор Иванович вновь получил службу и участвовал в последних бранях Ливонской войны. В хоромы прибыл в скромном чине дворянского головы. До воеводского же званья, о коем так грезил Пожарский, он так и не дослужился.

В последний год своей жизни Федор Иванович изрядно занемог, и тогда он постригся в Троице-Сергиев монастырь, где и скончался. За два года до кончины Федор Иванович женил своего старшего сына на Марии Берсеневой-Беклемишевой. В лице народившегося княжича Дмитрия соединились два опальных рода. Пожарские претерпели лихо от Ивана Грозного, а Берсеневы — от его отца, великого князя Василия Третьего. Детей у овдовевшей Марии Федоровны было трое: Дарья, Дмитрий и Василий, который на шесть лет был моложе своего брата.

Прадед Дмитрия и Василия Пожарских (по родословному древу матери), Иван Берсень, слыл на Москве одним из самых больших книгочеев. Он постиг не только русские, но и многие зарубежные литературные творения, поражая дворцовую знать своими широкими познаниями.

Иван Берсень сблизился с Максимом Греком. Оба оказались недоброхотами великого князя, ибо чуть ли не открыто обличали его самодержавные замашки и призывали к прекращению бесконечных войн. Встречаясь с московским государем, Берсень, обладая острым язвительным умом, не страшился ему перечить, за что и поплатился. Ему отсекли голову на льду Москвы-реки, а Максима Грека заточили в монастырское узилище.

После Казанской ссылки Иван Грозный вернул Пожарским село Мугреево и некоторые другие родовые земли в Стародубе. Но вотчины в их отсутствие захирели, пришли в упадок.

Михаилу и Марии грозило разорение, но того не случилось: Мария получила в приданое сельцо Кальмань, которое удалось выгодно продать одному из московских бояр. Жизнь молодых супругов несколько поправилась.

На государевой службе Михаил Пожарский не достиг высоких чинов, больше того, в отличие от отца, он даже не удостоился чина дворянского головы. Жизнь его завершилась, когда Дмитрию исполнилось девять лет, а Василию три года.

Мария с любовью пестовала детей, о каждом переживала, заботилась, порой, не доверяя старой мамке Никитичне, разумея, что материнский пригляд куда важнее, чем опека мамок и нянек. Жаль, что дети остались без отца, без его добрых наставлений.

Но Дмитрию и Василию повезло: мать унаследовала нрав и ум своего деда Ивана Берсеня, а посему Мария Федоровна не только усаживала детей за книги, но и приобщала их к ратному искусству. Для оного востребовала слугу покойного супруга, Марея Толбунца, который участвовал с Михаилом Федоровичем в сражениях с ливонцами. Тот неплохо владел саблей и копьем, ведал ратные премудрости. Вначале пеший поединок и сабельную рубку на конях постигал Дмитрий, а затем и Василий. Двор оглашался звонкими воинственными кличами.

Нередко за «сражениями» наблюдала сама Мария Федоровна. Радовалась за Дмитрия: тот легко усваивал ратные уроки, а вот Василию поединки давались с трудом. Княгиня как-то строго сказала Толбунцу:

— Сыну никаких поблажек, Марей. Хочу видеть в нем воина.

Не зря выговаривала такие слова Мария Федоровна. Русь нередко воюет с ворогами, а для браней нужны искушенные воины.

Миновала седмица, другая и Василий стал выходить на ратные уроки с большим желанием, понукать его уже не приходилось, а когда Толбунец его подзадоривал, то отрок бился еще отчаянней, и порой так лез напродир, что однажды Марей не успел отвести копье, которое больно царапнуло плечо.

Другая бы мать всполошилась, но Мария Федоровна, оглядев рану, молвила:

— Мужайся, сынок. Марей тебя лишь слегка уязвил. Потерпи и руды не пугайся.

— А мне не больно, матушка, — хладнокровно отозвался отрок, хотя боль была ощутимой.