«Великая грешница» или черница поневоле
Валерий Александрович Замыслов
Начало XVII века вошло в историю России под названием Смутного времени. Прекратилось многовековое владычество династии Рюриковичей. Волна самозванства, народные восстания и нашествие иноземцев захлестнули могучую страну. Насилие стало почти социальной нормой. Распоясавшиеся от безнаказанности польские шляхтичи и казаки грабят богатые поместья, монастыри, городки, сея всюду смерть и разрушение. И вот посреди этого кровавого хаоса молодой княжич Василий Пожарский, возведенный Борисом Годуновым за смелость и находчивость в царские рынды, рискуя жизнью, спасает от поругания и смерти юную царевну Ксению..
| Жанр: | Историческая проза |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 145 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | Не установлен |
| Формат: | Фрагмент |
«Великая грешница» или черница поневоле читать онлайн бесплатно
Валерия Замыслова по праву называют одним из ведущих исторических романистов России, его талантливому перу принадлежат романы «Иван Болотников» (в трех томах), дилогия «Ярослав Мудрый», «Набат над Москвой», «Горький хлеб», «Дикое Поле», дилогия «Ростов Великий», «На дыбу и плаху», «Грешные праведники», «Святая Русь» (в трех томах), «Семен Буденный», «Иван Сусанин», «Град Ярославль» и др. произведения. Его называют «волшебником русского слова», «певцом святой Руси», «гордостью ярославской литературы», «человеком легендой». Столичные критики и историки ставят творчество В. Замыслова в один ряд с творчеством выдающихся мастеров слова В. Шишкова, А. Толстого, В. Пикуля, В. Шукшина, Д. Балашова, П. Проскурина. О талантливых произведениях писателя написано немало статей и рецензий, и даже монографий, на его имя пришло более тысячи отзывов читателей, что красноречиво говорит о большом интересе к книгам Валерия Замыслова. Приведем лишь всего два отклика из высказываний, которые принадлежат автору произведения о Сергее Есенине, академику Петровской Санкт-Петербургской академии наук и искусств Ф. А. Морохову и популярному писателю Валентину Пикулю.
«Валерий Замыслов достиг почти невероятного, сумев достоверно и ярко воплотить в своих эпических произведениях былые времена русского народа на протяжении девяти столетий. Это настоящий Подвиг творческого борения. Мне кажется, что даже такие известные исторические романисты, как Д. Балашов и В. Пикуль, отобразившие в своих произведениях три века русской истории, уступают В. Замыслову в широте художественного охвата жизни русского народа почти за тысячелетний период истории государства Российского».
«В России немного талантливых исторических романистов. Валерий Замыслов — один из них. В своем творчестве он очень близок к В. Шукшину и В. Шишкову…»
(См. сайт Валерия Замыслова www.zamislov.net.ru)
«Начало семнадцатого века вошло в историю нашей страны под названием Смутного времени. Прекращение царской династии Рюриковичей, волна самозванства, народные восстания и нашествие поляков со шведами привело к тому, что на огромной территории европейской России поломался всякий порядок и строй. Насилие стало почти социальной нормой. Эти самые страшные годы Московского государства хорошо просматриваются через жизнь самого, казалось бы, «тепличного» растения тогдашней поры — царевны Ксении Борисовны Годуновой».
И. Е. Забелин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
КНЯГИНЯ ПОЖАРСКАЯ
На Москве небывалый переполох! Царь Борис Федорович повелел сыскать для юной царевны Ксении мамку — добродетельную «верховую» боярыню.
Всколыхнулся стольный град. В хоромах именитых людей и знатных бояр только и пересудов о повелении нового государя всея Руси. И двух недель не миновало, как Борис Федорович торжественно взошел на царский престол, а ныне по всей Москве для царевны мамку сыскивает. Дочь государя — уже не малое дите, чу, двенадцатый годок выдался. Отроковица! Хлопот с ней не так уж и много, зато какая честь быть при царствующей особе верховой боярыней. Жить во дворце, часто видеть царя и царицу, быть осыпанной государевыми милостями. Да то ж небывалый почет!
Встрепенулись самые высокие роды: Шуйские, Мстиславские, Романовы, Голицыны… У каждого немалая родня, в коей есть и вдовые боярыни. Царевы смотрильщицы прибывали в хоромы, с вежеством толковали с боярынями и почтительно возвращались во дворец. А боярыни гадали: каковы-то речи будут сказаны царице Марье Григорьевне? Именно за царицей решающее слово. Но строгие бояре поправляли:
— Борис — зело мнителен. Не шибко-то он прислушивается к своей супруге. Ему решать, кому быть в государевом Верху.
Ждали. Неделя миновала, другая, а царь так и не сделал своего выбора.
Цветень май. Тенистый благоухающий сад утопает в белой кипени. Воздух пьянящий, упоительный. И лучезарное небо под стать тихому благовонному саду — покойное, бирюзовое в легких белогривых облачках.
— Благодать, какая, Васенька! — радуясь погожему дню, восклицает Мария Федоровна.
— Благодать, матушка, — отвечает четырнадцатилетний отрок. Русокудрый, сероглазый, с открытым, румяным лицом. Был он в голубой льняной рубахе с косым воротом, шитой по рукавам золотой канителью, в малиновых бархатных портках, заправленных в сафьяновые сапожки с серебряными подковками. Не по годам рослый, подбористый.
«Добрый княжич поднимается, — с отрадой подумала Мария Федоровна. — Еще годок — и на царскую службу. Стряпчим станет. Вот и старший сын в стряпчих ходит. Каково-то ныне Митеньке?»
Княгиня Пожарская ведала: стряпчих при дворе было несколько сот, кои жили в Москве для «царских услуг» по полгода, а затем разъезжались по своим селам и деревенькам. Куда бы не следовал царь — в поход, на молебен в обитель, храм, Боярскую думу, — его всюду сопровождали стряпчие. А коль выпадали торжественные дни, они несли скипетр и другие знаки царской власти. В ратных походах они служили оруженосцами, а, будучи стряпчими «с платьем», под приглядом постельничего подавали или принимали «разные предметы царского туалета».
Мария Федоровна, помянув старшего сына, нахмурилась: Митенька как-то посетовал на цареву службу. Ему уж двадцать лет миновало, а он все в стряпчих пребывает. Другие-то через год-другой в стольники переходят. Уж куда более высокий чин! А на Митеньке, словно крест поставили. Из захудалого-де рода, не Рюрикович и не Гедиминович, самое место ему в стряпчих ходить.
