Великая английская революция в портретах ее деятелей - [114]

Поскольку палата общин еще не заседала, он стал излагать свое истолкование данного казуса солдатам, охранявшим вход в парламент, заявив им, между прочим, что «они были призваны сражаться за сохранение прав и свобод Англии, а не для уничтожения их», что они и совершат, если насильно отправят его в тюрьму на основании незаконного предписания палаты общин.

5 февраля некий Уолтер Фрост в памфлете «Декларация о некоторых происшествиях» ответил по поручению парламента на «Петицию», и среди «ответов» Фроста на жалобы петиционеров мы находим следующий: «Вы жалуетесь на то, что члены палаты общин избираются только фригольдерами, а не всеми свободнорожденными людьми королевства… но не является ли несправедливостью по отношению к тем, кто избран таким образом, получать от вас указания?» Перед нами на самом деле типичный пример ухода от ответа на вопрос по существу путем выдвижения обвинений против поставивших столь «неудобный» вопрос. В итоге автор вообще находит петиции заслуживающими сожжения, если они несправедливы, ложны, скандальны и возмутительны, а подателей таковых — наказания.

В конце февраля 1648 г. Лильберн ответил на «Декларацию» Фроста памфлетом «Кнут для сегодняшней палаты лордов». Однако в центре внимания Лильберна оказалась не только палата лордов, но и Кромвель. Начиная свою отповедь с защиты левеллеров от обвинений, раздававшихся со стороны их недругов, Лильберн повторяет то, что уже не раз звучало до этого, в частности в Пэтни: левеллеры — истинные защитники свободы и собственности и вовсе не «коммунисты» и «анархисты». «Те, кого вы называете левеллерами, являются… антиграндами, антимонополистами, антиотступниками, антипроизвольниками и антиимущественными уравнителями».

Обратим внимание на первое и последнее замечания. Лильберн неустанно отмежевывался не только от своих оппонентов справа, но и от идейного течения, вплоть до конца 1648 г. выступавшего под общим названием левеллеров, выдвигавшего, однако, не только требования установления в стране публичного равенства всех родившихся в этой стране, но и признания за каждым из них на том же основании права на долю в национальном богатстве родины, производить свой хлеб, обрабатывая свободную от чужой власти землю. Вскоре приверженцы этого течения в левеллерском движении назовут себя истинными уравнителями.

О себе Лильберн пишет, что вопреки 11-летним жестоким преследованиям он остается приверженцем демократических и патриотических принципов, «преданным англичанином в поддержании и защите… прав и свобод, строго придерживаясь права страны», тогда как его преследователи, в частности Кромвель и Айртон, — «узурпаторы-тираны и разрушители права и свободы».

В связи с замечанием Фроста, что существует широко известная молва о «заразе», скрытно распространяющейся (речь идет о доктрине равенства или уравнения, приведения владений всех людей к равенству), Лильберн в письме, адресованном Фросту, с возмущением отверг это обвинение и потребовал доказательств того, что кто-либо из ведущих левеллеров обнаружил малейшую тенденцию к разрушению свободы и собственности, т. е. к установлению равенства посредством «всеобщей общности» имущества. При этом он подчеркивал, что основание именовать их левеллерами состоит разве только в том, что тирания в лице Кромвеля и Айртона и их сообщников для них столь же невыносима, как и тирания короля и его «кавалеров», что единственная форма уравнения, которой они добивались, — это равенство всех перед законом.

Между тем новое заключение Лильберна в Тауэр не прервало его публицистическую деятельность. Между апрелем и июнем 1648 г. он опубликовал три памфлета [122], в которых снова-таки его личные злоключения были представлены как общенациональная драма «свободнорожденного» англичанина в условиях попрания его фундаментальных прав, признанных парламентом, в котором возросло в те дни влияние индепендентов (из чего следовало, что арест Лильберна продолжен с одобрения Кромвеля и его окружения).

Сдвиги в расстановке классовых сил в лагере парламента в связи с возросшей роялистской опасностью (после бегства короля на остров Уайт и в особенности после заключенного вскоре союза между Карлом I и шотландцами) побудили пресвитерианское большинство в парламенте предпринять шаги с целью привлечь на свою сторону левеллеров, метивших до тех пор свои самые острые стрелы в «шелковых индепендентов» во главе с Кромвелем как своих наиболее коварных врагов [123]. В результате этих усилий наступило некоторое облегчение положения Лильберна. 18 апреля 1648 г. палата общин распорядилась выплачивать ему еженедельно 40 шилл. Этому процессу не помешало решение суда королевской скамьи, расследовавшего по настоянию Лильберна основания его ареста и нашедшего их «достаточными», чтобы отправить его снова в Тауэр (в ответ на приговор Лильберн воскликнул: «Если объявленный мне приговор является законным, тогда мы действительно полные рабы!»).

1 мая началась вторая гражданская война. 27 июля в палате общин пресвитерианин мэр Джон Мейнард поднялся со своего места, чтобы «напомнить» присутствовавшим о судьбе Лильберна, о том, что этот «непобедимый дух совершил и выстрадал во имя парламента». Поводом для этого послужила левеллерская петиция, под которой стояло несколько тысяч подписей. На этот раз петиция была принята палатой благосклонно! 1 августа палата общин постановила снять с Лильберна обвинения. На следующий день было получено согласие палаты лордов. Таким образом, Лильберн снова оказался на свободе. В конце августа «ухаживание» парламента за Лильберном зашло столь далеко, что было решено в виде компенсации за нанесенный ущерб выплатить ему 2 тыс. ф. ст. из доходов владений, конфискованных у лорда Ковентри