Величайшая молитва. Новое открытие революционного послания Молитвы Господа - [39]
Английское слово «жертвоприношение» происходит от латинского выражения sacrum facere «сделать священным». Религии предлагают дары или предполагают делиться едой с Богом или богами, то есть делают дары или приношения священными — либо в качестве просьбы о будущем, либо в качестве благодарности за прошлое. (Вспомните эти молитвы в псалмах с просьбой и благодарностью в Главе 1.)
Например, в еврейской традиции ценное животное можно было подарить Богу в качестве подарка. Оно должно было полностью быть поглощено огнем и таким образом «стать священным» в качестве всесожжения. В качестве альтернативы, животное могло быть предложено Богу, а затем вернулось к жертвователю после того, как оно становилось «священным». Затем они могли пировать со священной едой, вкушая ее вместе со своим Богом.
Жертва, особенно жертва крови, никогда не связывается с замещением, но всегда представляется как дар или как приношение. Но как общее осознание кровавой жертвы относится к мученикам вообще и к Иисусу Христу в частности?
Если вы живете, требуя справедливости в несправедливом мире, всегда существует опасность маргинализации или дискриминации, если даже не убийство или казнь. Мученики — это те, кто умер за справедливость или от действий несправедливого правосудия и сделал свою жизнь священной — такой смертью. Вспомните, что жертвоприношение (sacrum facere) означает «сделать священным». Это слово и применяется для мучеников, прежде, во времена Иисуса, и самого Господа, и после него, которые приняли смерть, чтобы сохранить честь и достоинство своей праведной жизни. Такая смерть — это не замещение, а дар — высший дар — данный своим близким, родине или всему человечеству, Богу.
Кроме того, помимо исключительного случая мучеников, этот термин «жертвоприношение» применим для всех тех, кто отдал свою жизнь другим. Например, поздно вечером в среду, 13 января 1982 года, рейс 90 самолета «Флорида» вылетел из Национального аэропорта Вашингтона и почти сразу же упал в ледяное русло реки Потомак. Из семидесяти девяти человек на борту «Боинг-737» только шесть смогли перебежать на хвост самолета, когда он застрял над поверхностью реки. Спасательный вертолет неоднократно спускал к ним канаты. Арланд Д. Уильямс–младший неоднократно передавал канаты другим, и к тому времени, когда было спасено пять человек, он умер под водой от переохлаждения.
Он был единственным пассажиром из шести, который умер от утопления, и единственным адекватным заголовком в прессе для его смерти было бы «Человек утонул», но «Человек пожертвовал своей жизнью». Вся человеческая жизнь и всякая человеческая смерть священны, но отказавшись от своей жизни для других, он сделал это специально, решительно и, в частности, «сделал священным» свой поступок. Он рискнул и, к сожалению, потерял свою жизнь, чтобы спасти других, но это был его дар для тех, кого он спас, а не замещение, именно это является правильной интерпретацией его действия.
Иисус умер, чтобы сохранить целостность своей неотступной праведной жизни, исполняя волю Бога. Или, чтобы отменить слоган Мела Гибсона в фильме «Страсти Христа», «Наша жизнь была причиной его смерти». Его ненасильственное сопротивление насилию как откровение характера Бога было завершено этой казнью. Мы не имеем никакого другого слова, характеризующего распятие Христа, кроме «жертвы», характеризующей святость жизни и смерти того, кто имел человеческую и божественную природу. Она никогда не замещала ничего. Но, все же, как насчет понимания жертвенной смерти за грехи, как искупление? Как это вписывается в смерть Иисуса и волю Бога?
Я снова начинаю с вопросов. Если вы слышите во множественном числе слово «грехи», что сразу приходит вам на ум? У вас есть список, и у вас есть приоритеты? Если вы представляете обобщенное понятие «грех», что вы думаете? Есть ли для вас один «грех», который является первичным среди всех других или это резюме для всевозможных проступков? Наконец, знаете ли вы, где слово «грех» — в единственном числе — впервые появляется в Библии? Кто был первым упомянут в связи с грехом? В каком контексте он впервые появляется в Писании?
В ответе я отправлю вас к книге Бытия главе 4 и ее описанию неолитической революции. Мы возвращаемся к этой роковой цивилизации на великих равнинах вокруг рек Тигр и Евфрат. Шумеры Южной Месопотамии были первыми людьми о которых мы знаем, что они создали орошаемое земледелие, которые строили представления о том, что происходит в окружающем мире, и, создав письменность, смогли передать свои мысли нам сегодня.
Они занимались решением спорных вопросов — да, они занимались этим, например, в вопросе летних и зимних работ, продажи и обмена скота и зерна, а также решением спорных вопросов между божеством–пастухов и божеством земледельцев. В шумерской истории эти боги–братья, наконец, смогли примирить свои разногласия, распределив воду, необходимую для скотоводства и земледелия. Итак, около шести тысяч лет назад стало возможным, что, как сказали Роджерс и Гаммерштейн в Оклахоме, «земледелец и пастух должны быть друзьями».
Однако это не похоже на то, как Библия описывает свою версию той же неолитической революции с ее спором между древними кочевыми пастухами и изобретенным орошаемым земледелием. Увлекательная библиографическая притча в Бытии 4 рассказывает о том, что произошло сначала, когда люди покинули безопасные районы Эдемского сада и вышли на Месопотамские равнины, ту «колыбель цивилизации», которая теперь известна как Ирак.
Авторы бестселлеров «Последняя неделя» и «Первое Рождество», Маркус Дж. Борг и Джон Доминик Кроссан вновь объединились, чтобы представить новое понимание раннего христианства—на этот раз, чтобы выявить радикального Павла, образ который был затушёван церковью. Павел уступает только Иисусу, как самой важной личности, в рождении Христианства, и все же он продолжает быть спорным, даже среди христиан. Письма Павла могут быть использованы как для призывам к Радикальной благодати, так и для поддержки систем угнетения - рабству, подчинения женщин, осуждения гомосексуализма.
Шокирующие правда и откровенность библейских представлений о Боге приводят в растерянность многих читателей Библии. Как же древняя дикость, вопиющие картины жестокости и насилия в испорченном мире стали величайшей надеждой человечества на счастье и справедливость? Могут ли ужас и надежда главных тем священной книги быть понятны сегодня?Джон Доминик Кроссан – один из самых знаменитых и авторитетных современных исследователей Библии, яркий представитель новой волны поиска исторического Иисуса – наиболее интересного направления в современной библеистике.
Лучшие исследователи Нового Завета, Маркус Дж. Борг и Джон Доминик Кроссан объединились, чтобы показать радикального и малоизвестного Иисуса. Оба автора обнаружили, что для многих христиан неясны детали и события последней недели, предшествующих распятию Иисуса. Используя Евангелие Марка, как своего проводника, Борг и Кроссан представляют хронику последней недели жизни Иисуса. Они начинают свою историю в Вербное Воскресенье с двумя триумфальными входами в Иерусалим. Первая - это процессия римского наместника Понтия Пилата, возглавляемая римскими солдатами, символизировала военную мощь империи.
Единственным источником знаний о личности апостола Павла являются Послания, адресованные различным христианским общинам, им основанным. Хотя атрибуция большинства их в настоящее время не связывается с именем апостола, тем не менее, о шести из них можно говорить в качестве достоверных. Основной мотивацией предлагаемой книги послужила попытка понять личные психологические обстоятельства, определявшие двигавшие Павлом устремления. Единственными материалами, на основе которых можно бы было попытаться это сделать, являются достоверные Послания.
Книга посвящена исследованию вопроса о корнях «сергианства» в русской церковной традиции. Автор рассматривает его на фоне биографии Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского; 1943–1944) — одного из самых ярких и противоречивых иерархов XX столетия. При этом предлагаемая вниманию читателей книга — не биография Патриарха Сергия. С. Л. Фирсов обращается к основным вехам жизни Патриарха лишь для объяснения феномена «сергианства», понимаемого им как «новое издание» старой болезни — своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства оказывать влияние на ход внутрицерковных дел. Книга адресована всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви, вопросами взаимоотношений Церкви и государства.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.