Величайшая молитва. Новое открытие революционного послания Молитвы Господа - [38]

Это контекст, который дал Ансельму картину для его метафоры. Он был вторым нормандским архиепископом завоеванных англосаксов. Фактически, он был назначен вторым правителем Норманов, Уильямом II Руфусом, в марте 1093. Фактически, за два года до официального утверждения Папой. Норманские короли были феодалами, чья идентичность, честь и достоинство требовали, чтобы справедливое возмездие было назначено за все преступления. Действительно, безопасность и стабильность их нормандской империи, особенно в недавно завоеванной Англии, требовали этой процедуры. Феодалы были, скажем, современными нам судьями в судах; они не могли войти в комнату и простить всех находящихся в поле зрения. Бог, для Ансельма, был Властелином Вселенной в человеческом стиле правления. Прощение зла означало бы безразличие к злу.

Существует еще одна предпосылка в логике Ансельма. Его главный аргумент заключался в том, что Бог должен был наказать зло, иначе он не был бы справедливым Богом. На первых порах это кажется абсолютно правильным:

Неправильно, чтобы Бог оставлял грех безнаказанным… Неправильно, что Бог должен принять грешного человека без искупления… Это не может быть осуществимо, если не будет достигнуто удовлетворение, которое никто, кроме Бога, не может сделать, и никто, кроме человека, не должен делать этого, поэтому Бог должен сделать это Сам. (Cur Deus Homo? 1.12, 19; 2.6)

Но что, если Божья справедливость и праведность действуют не через наказания, а через последствия? И что если бы фокус божественной справедливости и толкование Божьей воли были удалены из добавленных извне идей наказаний, и наложены на внутренние последствия?

Мое собственное предложение состоит в том, что из Божьего сотворения в Бытие 1, через Божий совет в Псалме 82, и на кривой Хакеля и дуге Кинга распределительная справедливость нашего мира является необходимостью, встроенной в самую судьбу этого мира. Похоже, мы не сможем существовать в своей несправедливости очень долго.

Я глубоко уважаю Ансельма как монаха и святого. Он мог быть замучен Уильямом II к концу одиннадцатого века. Это и случилось с Томасом Бекке, другим архиепископом Кентерберийским, под властью Генриха II в конце следующего столетия. С Уильямом и Ансельмом столкновение между английским королем и римским папой уже направлялось к своему разрыву во времена Генриха VIII в шестнадцатом веке.

Но, хотя я знаю, что наши мега–метафоры для Бога всегда обусловлены временем и местом, вот чего я не могу понять. Ансельм был монахом в течение сорока девяти лет и архиепископом всего шестнадцать лет. Даже в рамках патриархальных представлений, почему бы не представить Бога как монашеского аббата, а не феодала или как духовного руководства, или нормандского короля? Монастыри были, как хорошо понимал Ансельм, местами для медленного, постепенного преображения, а не для быстрого наказания. «Как печально, — сказал Софокл в полтора тысячелетия назад в своей пьесе «Антигона», «как жаль, когда судьи судят неправедно!»

Я сосредоточился на обсуждении Божьей воли в связи с Урбаном и Ансельмом в те годы, которые завершали первое тысячелетие христианства. С одной стороны, миллионы христиан, вероятно, согласны с тем, что Первый крестовый поход и все последующие были не волей Бога. С другой стороны, миллионы христиан, безусловно, считают страсть (от латинского passionata, страдания) и смерть Иисуса вечной волей Бога. Вероятно, они утверждают, что Ансельм сделал не что иное, как великолепное подтверждение для разума, которое уже явно присутствовало в самом Новом Завете. Они откажутся от моих утверждений о том, что там не было заместительного искупления, но этот термин был создан намного позже самим Ансельмом. Они могут легко процитировать такие тексты:

Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде…

(Римлянам 3:25)

Посему Он должен был во всем уподобиться братиям, чтобы быть милостивым и верным первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа. (Евреям 2:17)

Эти тексты поднимают дополнительные вопросы о Божьей воле и смерти Иисуса. Библейская традиция жертвоприношения, греха и искупления побуждает к жертвенному искуплению? Если вы говорите о жертве Христа или жертве за грех, или жертву за грех как искупление, то все или все это влечет за собой тему замещения — Иисуса, страдающего и умирающего вместо нас и за нас? Является ли жертвоприношение, которое, безусловно, упоминается во всей христианской Библии, замещением?

Чтобы найти ответ, я начну с еще более широких вопросов. Почему в религиях — через время и пространство — приносятся кровавые жертвы? Почему религии — независимо друг от друга и кросс–культурно — решили, что Бог или Боги хотели себе приношение мертвых животных или мертвых людей?

Мы, люди, поддерживаем хорошие отношения друг с другом или восстанавливаем их, когда они сломаны либо подарком, либо совместным ужином. Это «Антропология 101». Мы делаем то же самое, чтобы создавать или восстанавливать хорошие отношения с Богом или богами.