Век перевода. Выпуск 1 - [34]

На первой же из машин, стремителен и деловит,

Вместе с Д. Ричи и Чарльзом Смитом,

И проследовал прямо к зданиям, огнем повсюду объятым.

На третьем этаже укрепился он, крепко и по-мужски

Недрогнувшей рукою сжимая извивы кишки,

И героически заливал пожар через слуховое окно —

Так долго, как только было ему судьбою дано.

Там оставался он без малого четверть часа,

Пока из кишки поток воды изливался,

И тут без предупреждения под ним провалился пол,

И храбрый пожарный низвергся вниз: о, ужасный судьбы произвол!

Там и застрял он в завалах, где настил и кирпичи.

Но тут же измыслили план Чарли Смит и Д. Ричи

Спустить герою веревку, закрепив ее потуже,

После чего могучим рывком его извлекли наружу.

Ему казалось, он провел в заточении много дней напролет —

Не два часа, как на самом деле, а без малого год, —

Но отважный герой был весел и бодр — и не помышлял унывать,

Так что в кебе его увезли домой и уложили в кровать.

Вы только подумайте о Роберте Аллане, добрые христиане!

Перед нами — герой из героев, как я возвестил заране.

Потому что, даже застрявши в огне поневоле,

Он мужественно глаголет, что не чувствовал боли,

А причина, добрые люди, по какой он не чувствовал боли,

Лишь в том, что он уповал на Господа — и, клянусь вам, ни в чем боле.

В завершение я прошу очень серьезно и строго

Всех без исключения денно и нощно полагаться на Бога,

Надеюсь, в частности, что Роберт Аллан будет так поступать и впредь,

Раз Господь не дал ему в пламени умереть, —

Ибо которые на Господа уповают,

Те адских мучений впоследствии избегают.

Даниэль Клугер >{19}

ФРАНСУА ВИЙОН (1431 — после 1463)

ИЗ «БАЛЛАД КОКИЙЯРОВ»

Баллада I

Парьяж — для деловых, конечно, рай.

Рыжья полно, и фраер смотрит томно.

Но мусоров, признаться, — через край,

И потому втыкать по ширме стремно.

Подломишь карася — в шалман с навара,

А там — вино и хавка на столе.

Но утром лишь очнешься от угара,

Шнифты протрешь — а ты уже в петле!

И чтобы в ад не унеслась душа,

И чтоб не ждать, пока вас раскорячат —

Сухих не потрошите, кореша,

Когда за ними мусора маячат.

А если все же довелось нарваться —

Перо под ребра — и бревно в котле.

В кенты со шмором нечего играться,

Чтобы потом не скалиться в петле!

А ежели вас все же повязали —

Не стоит им горбатого лепить.

Наколете вы мусора едва ли,

И он едва ли будет вас любить.

Он чует все, и он задаст вам жару.

Ты, брат, в дерьме, а он сейчас в седле.

Так сдай ему наводчика и шмару,

А то — им слам, а ты висишь в петле!

И ты, пахан, не ведьма на метле,

С хозяина имел четыре срока,

Тебе, ей-Богу, ни с какого бока

Жмура играть и дергаться в петле!

Баллада IV

Когда втираешь ты на две шестерки

Иль коготь ставишь против белеша.

Не выбирай усохшего в подпорки —

Не в сизый цвет глядит его душа.

Сегодня кош, а завтра — шмор наколет,

И запоет сухой навеселе.

Потом шмирье шалманы переполет,

И ты законопатишься в котле.

На деле нет ни кореша, ни брата.

Оставь ему на пальцы дикий мед.

Шнифты промажь, не подогнет лопата,

Заначь собачку, зубы — и вперед!

Волков поставь по кругу, не ломайся,

Лопату и мозоль прижми к стреле.

Прорежет свист — не ерзай, отрывайся,

А то законопатишься в котле.

Себя вини, коль мусора умяли.

Слам подломил — завейся, но сорвись!

Тебе вчера не в хипеш нарекали —

Качаться на ветвях не торопись.

И ежели гулять на воле хочешь,

Ты засветло запляшешь по золе.

Арнак отдашь и шкуру не замочишь,

А то законопатишься в котле.

Пахан, когда сидишь на короле,

Сухому ухо не дари в наколку,

Иначе и в рыжье не будет толку,

И ты законопатишься в котле.

Ирина Ковалева >{20}

КОНСТАНТИНОС КАВАФИС (1863–1933)

В ОЖИДАНИИ ВАРВАРОВ

— Чего мы ждем, сошедшись здесь на площади?

— Да, говорят, придут сегодня варвары.

— Так почему бездействие и тишина в сенате?

И что ж сидят сенаторы, не пишут нам законов?

— Да ведь сегодня варвары придут сюда.

Сенаторам не до законов более.

Теперь писать законы станут варвары.

— А император наш зачем, поднявшись рано утром,

У главных городских ворот на троне восседает

В своем уборе царственном и в золотой короне?

— Да ведь сегодня варвары придут сюда.

И император наш готов принять

их предводителя, — он даже приготовил

указ, чтобы тому вручить:

указом сим ему дарует титулы и звания.

— А консулы и преторы зачем из дому вышли

сегодня в шитых золотом, тяжелых багряницах?

Зачем на них запястия все в крупных аметистах

и перстни с изумрудами, сверкающими ярко,

и опираются они на посохи резные,

из золота и серебра, в узорах прихотливых?

— Да ведь сегодня варвары придут сюда,

так роскошью им пыль в глаза пустить хотят.

— А что же наши риторы не вышли, как обычно,

произносить пространные торжественные речи?

— Да ведь сегодня варвары придут сюда,

а варвары не любят красноречия.

— А отчего вдруг поднялось смятение в народе,

и озабоченно у всех враз вытянулись лица,

и улицы и площади стремительно пустеют,

и по домам все разошлись в унынии глубоком?

Уже стемнело — а не видно варваров.

Зато пришли с границы донесения,

что более не существует варваров.

И как теперь нам дальше жить без варваров?

Ведь варвары каким-то были выходом.

ГЕОРГОС СЕФЕРИС (1900–1971)

ХЭМПСТЕД

Как птица с подбитым крылом

годами не поднимавшаяся в воздух

как птица не одолевшая

ветра и бури

падает вечер.