Век перевода. Выпуск 1 - [36]

Шрифт
Интервал

не вытащил шпильки — и пряди рассыпались по плечам.
Теперь она дрожала всем телом и от ее испуганного взгляда
быстро отчалила и пропала крошечная яхта
с намалеванным на борту названием лавки
где они сходились когда-то с такой любовью. С такой любовью.
И это была та картина что он пытался припомнить. И вдруг он узнал ее.
И сказал «почему». И она горько шепнула «сам знаешь, что спрашиваешь».
И в последний раз указала ему
на разбитое зеркало его юности.

ПРАХ

Мице

Ветер шумел
вздымая их прах
до самого неба
она боялась боялась
эй трусиха кричал он ей
Перестань дурачок говорила ему
уже мы не на земле
у нас нет больше кожи
нет волос
даже глаз и то нет
Мы стали прахом говорил ей
но ведь ты меня видишь и я тебя тоже
и любовь всё еще длится
она не может стать прахом
и любовь всё еще длится
Я твой прах говорила ему
а ты мой
но куда мы подымаемся куда
ветер всё шумит и ты пропадаешь из виду
эй трусиха кричал он ей
Перестань дурачок говорила ему

Я ПРИДУ

Он остановился за домом
у изгороди
и увидел сохнущее белье
велосипед, мотыгу
резиновый шланг
и опрокинутую бочку на газоне.
Потом он вошел в сад.
Заглянул в окно кухни
и увидел мужа своей жены
играющего с детьми.
А она стряпала, улыбаясь им.
Они забыли меня, ну и ладно, сказал он.
Я приду посмотреть на них снова и снова
я хочу видеть их часто.
Не могу привыкнуть
к темноте там внизу.

ДИМИТРИС ЯЛАМАС (р. 1960)

***

я проснулся
ночью
было еще
темно
только
тонкий зеленый
луч
в коридоре
анатомички —
Святой Антоний
игумен пустыни
благовествующий рыбам

С ВОСТОКА

Запада я никогда не любил
строят церкви а в них поселяются птицы
наряжают принцесс а их карлики рубят
качают детей а их сны отравлены
Господи
во мраке смертном
благослови достояние Твое

Алексей Кокотов>{21}

РОБЕРТ БРАУНИНГ (1812–1889)

ТОККАТА ГАЛУППИ

I
О Галуппи! Бальдассаре, мне невесело с тобой,
Всё я слышу — не глухой я, всё я вижу — не слепой,
И тебя я постигаю, но с печальною душой!
II
Вот ты здесь, про что расскажешь старой музыкой своей —
Про купцов и купол Марка, вольный город без царей,
Где кольцо топили дожи средь лазоревых зыбей?
III
Город с морем вместо улиц… Что за мост дугою встал?
Шейлока? Ах да, тот самый, где плескался карнавал:
И сейчас всё это вижу, хоть вовек там не бывал.
IV
Море, небо, маски, игры. Молодыми май любим.
В полночь праздник начинался, в полдень не расстаться им,
Ну а завтра всё сначала, но с поклонником другим.
V
Там синьора уж синьора. Грудь высокая полна —
Разместиться места хватит. И приветлива она.
Щечки круглы, губки алы. В обращении вольна.
VI
Как они любезны были. Трудно все-таки стоять,
Теребя лишь бархат маски или шпаги рукоять,
Час молчать, пока токкаты ты не кончишь исполнять.
VII
Что там? Слезы малых терций. Септима, как вздох вдвоем,
Задержанье, разрешенье, — неужели мы умрем?
Всё же квинта ободряет — нет, еще мы поживем!
VIII
Был ты счастлив? — Да, пожалуй. — А сейчас? — Я да, а ты?
Нету счета поцелуям. Прочь тревожные мечты!
Но ответа доминанта ждет у тактовой черты.
IX
Всё, конец, — удар октавы! Ты и бремя славы нес.
«О Галуппи! браво! браво!» — «В ларго не скрывала слез». —
«Умолкаю тотчас, слыша, как играет виртуоз».
X
И к забавам возвращались. А потом по одному
(Этому — уж всё постыло, дел не впроворот — тому)
Смерть их молча уводила навсегда в ночную тьму.
XI
Размышляю ли — иду я той дорогой иль не той?
Торжествую ль, выкрав тайну у Природы в кладовой,
Всё равно, тебя услышав, содрогаюсь, сам не свой!
XII
Ты сверчок, ты злобный призрак, на пожарище скрипишь.
А Венеции потратить — заработанное лишь:
Прах и пыль. Душа бессмертна, коль ее ты различишь.
XIII
Взять мою хоть. Я геолог, физиком сумел прослыть,
Математик я, забава — уравненье мне решить.
Смерти — бабочкам бояться. Я умру? — Не может быть!
XIV
Ну а те венецианцы, безрассудны, хороши,
Распускались, отцветали, вызрел плод ли там, в тиши?
Поцелуи прекратились — что осталось от души?
XV
«Пыль и прах!» — опять скрипишь ты. И болит душа моя.
Эти волосы и руки, звуки, краски бытия —
Всё умолкло, всё истлело… Холодно. Старею я.

У ОГНЯ

Где мне быть в эту осень — я твердо знаю:
Холодает. Длинней и темней вечера.
Краски блекнут твои, о душа, звуки тают,
Многогласие немо твое. Пора!
Твой ноябрь наступает.
У огня отыщусь я. И, ясно без слов,
С древней книгой, где мудрость веков хранится.
Ветер хлопает ставней, звенит засов,
Я листаю, листаю страницы.
Только проза теперь. Никаких стихов!
За дверями я детский шепот ловлю.
«Здесь он, здесь. Углубился в Греков.
Можем мы убежать (я молчу, терплю),
Там в леске, у ручья, где полно орехов,
Мачту вырежем кораблю!»
О, конечно, вы правы, мои друзья,
Я читаю, затерян в таинственном мире.
В лабиринте сознания странствую я,
Ответвленья то уже, то шире, —
Где дорога моя?
Как в орешнике, тесно в грядущем. Стою.
Не пробраться. Где больше простора?
Кто-то манит меня. Я тебя узнаю.
Мы идем очень быстро. И скоро
Попадаем в Италию, юность свою.
Я держу твою руку. Знакома она,
Ей послушен, куда ни влекла бы!
О Италия! Девушка ты, никому не жена,
Пусть толпятся соседи — надежды их слабы.
В их груди ты огнем зажжена!
Мы руины часовни проходим опять,
Выше путь нас ведет по ущелью.
Погляди, деревушка? Никак не понять.
Или мельница кем-то поставлена с целью
Лишь тоску средь безлюдья унять?

Еще от автора Ингеборг Бахман
Вампир

Хотя «Вампир» Д. Байрона совсем не закончен и, по сути, являетя лишь наброском, он представляет интерес не только, как классическое «готическое» призведение, но еще и потому что в нем главным героем становится тип «байронического» героя — загадочного и разачарованного в жизни.


Манфред

Мистическая поэма английского поэта-романтика Джорджа Ноэла Гордона Байрона (1788–1824) о неуспокоившемся после смерти духе, стремящемся получить прощение и вернуть утерянную при жизни любовь.


Корсар

Байрон писал поэму «Корсар» с 18 по 31 декабря 1813 г. Первое издание ее вышло в свет 1 февраля 1814 г.


Мазепа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Паломничество Чайльд-Гарольда

И вечно буду я войну вестиСловами — а случится, и делами! —С врагами мысли…Мне хочется увидеть поскорейСвободный мир — без черни и царей.В этих строчках — жизненное и творческое кредо великого английского поэта Джорджа Гордона Байрона (1788–1824). Его поэзия вошла в историю мировой литературы, как выдающееся явление эпохи романтизма. Его жизненный путь отмечен участием в движении карбонариев и греческих повстанцев за освобождение Италии и Греции от чужеземного ига.Творчество Байрона, своеобразие его поэтического видения оказали заметное влияние на развитие русской поэзии XIX века.Книга издается к 200-летию поэта.Художник А.


Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан

В сборник включены поэмы Джорджа Гордона Байрона "Паломничество Чайльд-Гарольда" и "Дон-Жуан". Первые переводы поэмы "Паломничество Чайльд-Гарольда" начали появляться в русских периодических изданиях в 1820–1823 гг. С полным переводом поэмы, выполненным Д. Минаевым, русские читатели познакомились лишь в 1864 году. В настоящем издании поэма дана в переводе В. Левика.Поэма "Дон-Жуан" приобрела известность в России в двадцатые годы XIX века. Среди переводчиков были Н. Маркевич, И. Козлов, Н. Жандр, Д. Мин, В. Любич-Романович, П. Козлов, Г. Шенгели, М. Кузмин, М. Лозинский, В. Левик.


Рекомендуем почитать
СтихоДневник. Том 2

Александер Ковешников проживает в Труэ вместе со своим котом Стефаном, которому и посвящено большинство стихотворений...https://m.vk.com/stihodnevnik.


На склоне пологой тьмы

Дорогой читатель, это моя пятая книга. Написана она в Болгарии, куда мне пришлось уехать из России в силу разных причин. Две книги — вторую и третью — Вы найдёте в московских библиотеках: это «Холсты» и «Амбивалентность», песни и творческие вечера при желании можно послушать на Ютюбе. Что сказать о себе? Наверное, сделать это лучше моих произведений в ограниченном количеством знаков пространстве довольно сложно. Буду счастлива, если эти стихи и песни придутся кому-то впору.Наталья Тимофеева.



Из фронтовой лирики

В сборник «Из фронтовой лирики» вошли лучшие стихи русских советских поэтов-фронтовиков, отразившие героический подъем советского народа в годы Великой Отечественной войны.


Я продолжаю влюбляться в тебя…

Андрей Дементьев – самый читаемый и любимый поэт многих поколений! Каждая книга автора – событие в поэтической жизни России. На его стихи написаны десятки песен, его цитируют, переводят на другие языки. Секрет его поэзии – в невероятной искренности, теплоте, верности общечеловеческим ценностям.«Я продолжаю влюбляться в тебя…» – новый поэтический сборник, в каждой строчке которого чувствуется биение горячего сердца поэта и человека.


Мы совпали с тобой

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Поэты пушкинской поры

В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.