Век перевода. Выпуск 1 - [25]

Старик, что вдруг увидел ты в окне?

Окно открыто, в заоконный дым

Вплывает незнакомец — предлагать

Вновь обратиться тигром молодым.

Всегда лишь брать и ни за что не дать

Тому, что за окном, — не разрешить

Ему в последний вечер рядом быть…

Старик — чего он в этот вечер ждет?

Не царь он —

Не на меч он упадет.

ДАЛИЯ РАВИКОВИЧ (р. 1936)

СТРАСТЬ

Там узнала я страсть, какой никому не знать;

Это было в субботний день, день седьмой, —

Иглами к небу тянулись кедр и сосна.

На всем был свет: он хотел как ручей взлетать;

И кружок зрачка влюбился в круг золотой.

Так узнала я страсть, какой никому не знать.

И вечно готов был свет на верхушках кустов сиять,

Плавясь в ручье, зажигаясь любой волной;

Апельсин моей головы он глазами хотел глотать.

Золотые кувшинки в ручье распахнули рты, чтоб глотать

Всплески воды и стебельки над водой;

Был субботний день, потому что он был седьмой, —

Вожделенно, иголками к небу тянулись кедр и сосна,

И тогда узнала я страсть, какой никому не знать.

РИВКА МИРЬЯМ (р. 1952)

ЭТИ ГОРЫ

Не знаю я, откуда эти горы пришли ко мне,

Я их и спрашивать не стану.

Уселись в мои светлые кресла,

Салфетки с бахромой к вершинам подвязав.

И так я рада, что они пришли:

Иерусалимские горы или Хребет Нафтали,

И не знаю — издалека ль пришли.

Легкой рукою пирог разрезаю

И крошку за крошкой во рты им бросаю:

Иерусалимским горам или Хребту Нафтали,

Потому что не знаю — откуда они пришли.

О горы! О горы!

На конях вы так долго скакали ко мне…

БАТ-ШЕВА ШЕРИФ (р. 1937)

Дай передышку

Сыновьям этой доброй страны,

Перегруженной разным добром,

Напряженной, как зной.

Недолги ее закаты,

А живет она многие годы,

Удобренная кровью сыновьей.

Дай передышку.

ТЕОДОР РЁТКЕ (1908–1963)

СТЕКЛЯННЫЙ ДОМ

Кричат мои секреты.

Нет, я не прячу глаз

За стенками кареты:

Я весь, как есть, для вас.

Прозрачен мой очаг,

И сам я тоже наг.

Я бит. Но не затерян

Победоносный смех.

Я слаб, но я уверен,

Что я сильнее всех.

Пока я жду весны,

Ко мне приходят сны:

Всё к лучшему свернется,

Меня забудет зал

За то, что много солнца

Я на себя не взял.

И мы с большим трудом

Построим просто дом.

БЕЗ ПТИЦ

Мир тем, кто слышит тайный шум,

Когда бесшумен мир:

Бесшумный ветер сушит ум

И каменный мундир.

И от безмолвной высоты

Она упала ниц,

Но в этих дебрях глухоты

Нет и не будет птиц.

СОБИРАНИЕ МХА

Разрыхлять всем десятком пальцев податливые владения,

Извлекать темно-зеленый лоскут, что сродни кладбищенской ограде,

Толстый и нежный, как коврик с родного порога,

Рыхлые углубления оставались внизу на земле, оплетенной корнями,

А вечнозеленые листья и ягоды спокойно держались на поверхности, —

Это было собирание мха.

Но что-то всегда покидало меня, когда я откапывал эти ковры

Зелени, или бросалось к моим локтям

В желтоватом и губчатом мхе болот.

А затем я обычно хандрил, возвращаясь трясучей дорогой,

Словно я нарушил природный порядок вещей,

Расстроил некий ритм, древнейший и огромной важности,

Вырывая живое мясо планеты.

Словно я освящаю, вопреки всем укладам жизни, осквернение.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Рожденный спать, я медлю с пробужденьем.

Я предскажу судьбу — страшней не станет.

Указывает путь само хожденье.

Мы верим чувству: что узнать и где мне?

Я слышу Бытие, таков мой танец.

Рожденный спать, я медлю с пробужденьем.

Узнать тебя в таком нагроможденьи? —

Земля священна: к ней, такой далекой,

Указывает путь само хожденье.

Мой Лес в огне; скажите, в чем тут дело?

Вот низкий червь взбирается высоко;

Рожденный спать, я медлю с пробужденьем.

Но у природы много важных дел

Для нас с тобой; итак, вдохни глубоко

И снова в путь — учиться у хожденья.

Я потрясен. Вот новое рожденье.

Я знаю, что пройдет. Что будет с нами.

Рожденный спать, я медлю с пробужденьем.

Указывает путь само хожденье.

О, смерть нежна! Позвольте рядом сесть…

Как, леди, вы довольны тем, что есть?

Она тоскует, птицы вместе с ней

Запутывают мир еще тесней, —

Стеклянный взгляд и тонущий напев,

И сердце тоже бьется нараспев.

Мы вместе. Мы поем и будем петь.

Но в этих пальцах стебель — это плеть:

Кричит о том, о чем кричать нельзя,

Она танцует, бесится земля, —

Секрет огня раскрыт, смешон, забыт,

Разболтан Ею и опять зарыт.

А я глазел во все глаза на жизнь

В той внятной темноте, где можно жить,

Она текла и шлепалась к ногам,

И уходила, так и не солгав.

ВИДЕНИЕ

1

В тихом сонном мире

Нам дышится легко,

Внутри пространства тают,

А я придуман Ею.

2

Не птицей и не зверем

Она еще вернется.

Упал усталый ветер…

Во всем любовь, уверен.

Коснулся ртом воды

Олень, а рядом — фея;

Когда мне снишься ты,

Равнины каменеют.

МЕРЦАНИЕ ЗЛА

Погода — в слезы, и деревья сникли,

Поникли птицы, дождь коснулся трав,

И каждый поникал и думал — вник ли?

И каждый прав был; каждый знал, что прав.

— И тьма была, и не было просвета.

Оттуда далеко, в звенящих рощах

Жег снег; и, доверяя лишь глазам,

Бродило ледяное зло; и тощий

Поник огонь; там Сам был лишь Я сам.

— И тьма была, и не было просвета.

Но все подушки колются; поникших

Колола смутно вера изнутри, —

Жил в жилах бог: горящие мальчишки

Выкрикивали свой свободный крик.

— И тьма была, и не было просвета.

Алексей Головко >{12}

РОБИНСОН ДЖЕФФЕРС (1887–1962)

***

Математики и физики свои мифы сочиняют.

Но в трудах, бок о бок с истиной,

Ее тронуть не желают; уравнения их ложны,