Век Екатерины - [82]
Заглянула Протасова — в том же темном плаще с капюшоном.
— Едем, ваше величество?
— Я не знаю, право. Что-то подустала.
Та помедлила, а потом спросила:
— Ну, так распорядиться, чтоб Кузьма распрягал?
— Погоди пока.
— Что ж годить, государыня-матушка? Или ехать, или не ехать. Скоро уж одиннадцать. Да и дождь, не ровен час, пойдет.
— Дождик — хорошо. От него легче дышится.
— Значит, не поедем?
— Да, пожалуй, останусь. Ноженьки гудут.
— Я велю Кузьме распрягать.
— Да, вели, пожалуй. Видно, не судьба. — Но когда Королева выходила, крикнула ей вслед: — Стой, не надо. Я решилась ехать!
— Господи, помилуй!
— Совесть загрызет после. Надобно поехать.
— Как желает ваше величество.
— Помоги надеть плащ. И набрось накидку. Ну, пошли, пошли. Ах, зачем я делаю это? Видно, все-таки во мне есть частица русской крови. Или окончательно обрусела тут. Поступаю не по уму, а по веленью сердца…
Вышли, как вчера, по крутой потаенной винтовой лестнице. На дворе, в саду было даже зябко. Ветерок от пруда раздувал легкие полы их плащей. Влажность воздуха явно возросла, как перед дождем.
Сели в коляску. Кучер не спеша тронул.
Я вчера волновалась меньше — ехала для выполнения человеческого и державного долга. А сегодня отчего-то сильно переживаю. Сердце бьется. Может, оттого что предчувствую: вероятно, нынче я в последний раз увижу Бецкого? Не потянет ли он меня за собой в могилу? Нет, Иван Иванович — человек не роковой, глаз его не тяжелый. Жалкий, исхудавший старик — я же видела. И бояться его не след. Раз на похороны решила не ехать, так хотя бы так побуду с ним накануне смертного часа. Главное, что никто не узнает. Или тайное всегда делается явным? Только кто расскажет? В Королеве уверена, как в себе самой, а возница нем.
Де Рибасы тоже будут молчать. Разве кто из слуг? Надо наказать Насте, чтобы сделала им внушение. Коль распустят язык — могут оказаться в местах не столь отдаленных. За распространение ложных слухов о ее величестве.
Вот ужо и Фонтанка. Кажется, доехали. А дождя-то нет. Зря Протасова беспокоилась. Не успеем вымокнуть.
Чуть ли не в дверях их встречала мадам Де Рибас с заплаканными глазами.
— Что, Bibi?
— Очень худо, матушка-императрица. Счет уже идет на минуты.
— Он в беспамятстве?
— В основном.
— Надо поспешать.
Сбросив плащ на руки Протасовой, устремилась вслед за Анастасией. В спальне генерала был такой же гнетущий полумрак. Пахло какими-то лекарствами и как будто бы уже тленом. Бецкий с желтым, безжизненным лицом, с резкими от свечки чертами, утопал в подушках и, пожалуй, спал. Государыня села рядом в кресло. Тихо проговорила:
— Спите, Иван Иваныч?
Умирающий не пошевелился.
— Господи, неужто? — обернулась она к сопровождавшим ее дамам. — Дайте зеркало!
Побежали, принесли — в золоченой оправе с ручкой, атрибут будуара. И приблизили к носу и губам старика. Зеркало слегка запотело.
— Дышит!
— Слава Богу, дышит!
Облегченно перекрестились.
Самодержица распорядилась негромко:
— Можете идти. Я хочу побыть с ним одна.
Поклонившись, обе удалились, затворив за собою двери.
Наступила полная, гробовая тишина. Приглядевшись, Екатерина увидела: в вырезе рубашки Бецкого бьется жилка. Значит, был еще действительно жив.
Помню, он явился разгневанный:
— Что вы делаете, мадам? Как ни относиться к Петру Федоровичу, он есть император российский.
— Коронации его еще не было.
— Не имеет значения. Перестанет быть императором, только если сам подпишет акт отречения.
— Вот и убедите его.
— Я? Но он меня может не послушать.
— Убедите, как сможете. Коль подпишет акт, беспрепятственно выедет в Голштинию. А иначе никто здесь не поручится за его безопасность.
Бецкий поразился:
— Вы способны на физическое устранение мужа?!
— Я-то нет, но кругом меня слишком уж горячие головы…
— Вы обязаны их остановить.
— Я? Кому-то что-то обязана? Ne vous oubliez pas, monsieur Betzky![55]
— Извините, ваше величество. Но мой долг был предупредить. И мой долг — находиться рядом с императором.
— Значит, не поможете мне?
— Я попробую убедить его отречься. Это максимум, что в моих силах.
— Ина том спасибо.
Император отрекся… Я назначила Бецкого личным секретарем…
Генерал закашлялся и открыл глаза. Пожевав губами, еле слышно спросил:
— Кто здесь?
— Я, Екатерина.
— Катя… — улыбнувшись, обмяк. — А какое нынче число?
— Тридцать первое августа на исходе.
— Значит, завтра осень?
— Получается, так.
— Лето кончилось… Всё кончается… Вот и жизнь моя тоже… — Он вздохнул. — Но не жалуюсь, нет. Старики должны умирать, молодые должны заступать их место. А иначе мир остановится. Остановка — гибель. — Помолчал. — Ты меня похоронишь в Невской лавре?
— Ах, не будем об этом, Иван Иваныч!..
— Отчего ж не будем? Дело житейское. Я хотел бы знать.
— В Невской лавре, возле Благовещенской церкви.
— Это хорошо. Там уютное место. — Опустив веки, он слегка захрапел.
Накануне его 75-летия распорядилась отчеканить большую золотую медаль с профилем Бецкого. И еще с надписью: «За любовь к Отечеству». Кое-кто в Сенате вздумал возражать — мол, беспрецедентный случай, на монетах, медалях принято чеканить профили царей. Я уперлась. Те подумали: кто ее знает, может, он действительно ей отец? И, ворча, согласились. Что ж, медаль была вручена на торжественном заседании Сената…
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
Настоящая книга является переводом воспоминаний знаменитой женщины-воительницы наполеоновской армии Терезы Фигёр, известной также как драгун Сан-Жен, в которых показана драматическая история Франции времен Великой французской революции, Консульства, Империи и Реставрации. Тереза Фигёр участвовала во многих походах, была ранена, не раз попадала в плен. Она была лично знакома с Наполеоном и со многими его соратниками.Воспоминания Терезы Фигёр были опубликованы во Франции в 1842 году. На русском языке они до этого не издавались.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.