Век Екатерины - [83]
Неожиданно генерал спросил:
— Отчего пахнет курагой?
— Курагой? — вздрогнула императрица. — Я не слышу никакой кураги.
Умирающий приподнялся на локтях, и его лицо исказила злость:
— Не обманывайте меня! Я же ясно чую: тут стоит ящик с курагой!
— Уверяю, Иван Иваныч…
— Унесите, унесите его! — Он затрясся.
— Хорошо, успокойтесь, лягте.
— Распорядитесь немедля!
Государыня крикнула:
— Bibi, Королева, где вы там?
Обе женщины с округлившимися от страха глазами появились в дверях.
— Вынесите отсюда ящик с курагой.
— С курагой?! — обомлели те.
Самодержица подмигнула, сделала кивок — дескать, это прихоть больного:
— Делайте как велено.
Дамы повиновались, нарочито затопали, заходя в спальню, и таким же образом вышли.
— Всё в порядке, Иван Иваныч.
Он упал на подушки:
— Точно унесли? Не обманываете меня?
— Унесли, правда, правда.
— Вот и хорошо, слава Богу: легче задышалось. — И опять забылся.
Помню, он пришел ко мне с планом путешествия Леши Бобринского после выпуска из Кадетского корпуса. Я хотела показать сыну мир — и Россию, и великие зарубежные страны. Я еще надеялась, что удастся женить его на одной из принцесс Европы… Бецкий написал целый план. Как всегда, скрупулезно и обстоятельно. Вся поездка была рассчитана на три года. Должен был посетить Москву, Нижний Новгород, Астрахань, Таганрог, Херсон, Киев… Что-то там еще. А затем из Варшавы — Вена, Венеция, Рим, Неаполь, Женева, Париж… Я вначале спросила Бецкого, не поедет ли с Лешей сам. Генерал ответил, что поехал бы с удовольствием, но не больше чем на три, на четыре месяца. А три года для него — слишком долгий срок. Очень много дел. Я не возражала, и совместно мы выбрали главным сопровождающим полковника Бушуева, а его помощником по научной части — академика Озерецковского. Бецкий же им перечислял деньги — что-то около 5 тысяч рублей в месяц. Сумма вполне приличная. И ее хватало в первый год их поездки по России. Но когда попали в Париж… О, Париж, этот роковой для нашей семьи Париж! Не в Париже ли генерал Бецкий стал моим отцом? Ха-ха! В общем, Париж их рассорил, я велела им вернуться домой, только Бобринский отказался — у него вспыхнула первая любовь… И к тому же просадил в картах тысяч 75… Он остался, а другие вернулись. Бецкий был вне себя — понимал, что не смог воспитать из Леши человека будущего — в духе идей Руссо и Дидро. Деньги ему отныне посылал Завадовский. Мальчик тяжело пережил смерть своего отца — графа Орлова. И хотя они в Питере мало общались, сохраняли добрые отношения. Одинокий Бобринский — без отца, без матери, у чужих людей, столько лет в кадетской казарме… Чем я могла скрасить его жизнь? Только разрешила остаться в Париже. Но потом денежные траты сделались столь большими, что пришлось возвращать его прямо силой… За плохое поведение запретила приезжать в Петербург. Поселила в Ревеле…
Бецкий закашлялся. Тяжело, болезненно. Вроде бы хотел вырвать из груди легкие и выплюнуть. На губах появилась красная слюна. Прибежала Bibi, прихватив служанку. Обе кое-как успокоили больного. Он обмяк и упал на спину. Громко прошептал:
— Принесите света. Требую принести лампы!
Настя деликатно сказала:
— Просто вы незрячи, Иван Иваныч, и не видите свеч… Генерал фыркнул:
— Господи, что за дураки! Жить среди дураков так скверно!
У него в груди что-то засвистело. Он проговорил:
— Ничего, ничего, скоро всё устроится. Каждый получит по делам его. — И забылся вновь.
Государыня встретилась глазами с Анастасией. Та пожала плечами: это бред нездорового человека. И спросила:
— Мне остаться?
— Нет, пока иди.
Там, тогда, в Сан-Суси, 55 лет назад, Бецкий выглядел жуиром, светским львом, соблазнителем дам. Говорил легко и свободно, сыпал анекдотами, шаркал ножкой. И неподражаемо танцевал, несмотря на легкую хромоту. А потом оказалось: он не вертопрах, а серьезный, вдумчивый, дельный господин и достаточно замкнутый в личной жизни. Не любил гостей, шумных сборищ, не устраивал на дому балы. Книги, книги, древние манускрипты были лучшим ему досугом. Получал до десятка писем в день. И на все, на каждое отвечал. Тратил на эпистолы несколько часов кряду. Так руководил московским воспитательным дамам — по переписке. Не курил, а к вину и вовсе был равнодушен. Может быть бокал бордо в вечер, не более. И при этом в свете слыл гордецом. Мол, к нему не подступишься: или промолчит, или же съязвит по-французски. А на самом деле был наивный добряк и слегка сентиментальный, как и все мы, люди нашего века. Приходил на помощь. Даже скорее к бедным, нежели к богатым, власть имущим. Мол, богатые сами выплывут, а вот бедным надо помогать… Славный, замечательный Бецкий. Пусть мы ссорились, жизнь бросала нас друг от друга в разные стороны, но всегда, но везде он был близким, очень близким, родным… До своей болезни, конечно. А потом превратился в пустое место. Мы бываем черствы с немощными старцами. И воспринимаем их как обузу. Забывая всё то, что они сделали для нас в прошлом. Никогда не следует ожидать благодарности от нового поколения. Новое поколение самоуверенно полагает, что явилось на свет само и гораздо лучше понимает ценности жизни, чем проклятые старики…
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
Настоящая книга является переводом воспоминаний знаменитой женщины-воительницы наполеоновской армии Терезы Фигёр, известной также как драгун Сан-Жен, в которых показана драматическая история Франции времен Великой французской революции, Консульства, Империи и Реставрации. Тереза Фигёр участвовала во многих походах, была ранена, не раз попадала в плен. Она была лично знакома с Наполеоном и со многими его соратниками.Воспоминания Терезы Фигёр были опубликованы во Франции в 1842 году. На русском языке они до этого не издавались.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.