Вечный огонь Ленинграда. Записки журналиста - [43]
Вот какие мысли одолевали меня, когда я ехал к назначенному часу в Смольный. Поднялся на третий этаж, в крыло, где расположены кабинеты секретарей обкома и горкома партии. Время было нерабочее, знаменитые коридоры были безлюдны. И в приемной был только помощник. Меня тут же пригласили в обширный кабинет, где уже не раз приходилось бывать вместе с товарищами. Но сейчас я был один и вроде бы по личному вопросу. Разговор предстоял ответственный и серьезный.
Выйдя из-за стола и поздоровавшись со мной, Алексей Александрович легким движением руки предложил мне сесть в одно из кресел, стоявших перед столом. В другом уже сидел А. И. Маханов, секретарь горкома партии по пропаганде, вскоре после этого отозванный для работы в Москву заместителем начальника Управления пропаганды ЦК ВКП(б).
— Слушаю вас, товарищ Блатин… Что вы хотите? — начал Алексей Александрович.
— Хочу знать мотивы моего перемещения. Не исключено, — сказал я, — что когда-нибудь меня спросят: за какие провинности меня освободили от работы секретаря городского комитета комсомола и перевели в редакцию?
— Скажете, — сказал Алексей Александрович, — что вас туда направили Ленинградские областной и городской комитеты партии для укрепления редакционного коллектива. «Смена» в последнее время допускает серьезные промахи. Мы вам доверяем и рассчитываем на то, что вы в качестве редактора газеты оправдаете это доверие.
Мне, разумеется, ничего не оставалось, как поблагодарить за столь лестную оценку. Но я не упустил случая и попросил разрешения присутствовать на заседаниях секретариата и бюро городского комитета партии, дабы быть в курсе всех дел городской партийной организации, а также чтобы эта встреча не была последней, разумеется, с условием, что не буду злоупотреблять этим. Кузнецов перекинулся несколькими фразами с Махановым и сказал, что согласен удовлетворить мою просьбу. В заключение пожелал успеха и тепло распрощался.
Через несколько дней после этого в Таврическом дворце было назначено городское собрание партийного актива, где с докладом об итогах Пленума ЦК ВКП(б) выступал приехавший из Москвы А. А. Жданов. Перед началом, когда приглашенные в ложи президиума, стояли в вестибюле за трибунами, с антресолей, о чем-то разговаривая, спустились Жданов и Кузнецов. И вдруг Кузнецов остановился возле меня и представил Андрею Александровичу как нового редактора «Смены». Я понял, что разговор шел, в частности, обо мне.
Так состоялось мое журналистское крещение. И «крестным отцом» своим я считаю А. А. Кузнецова. У меня осталось о нем самое светлое воспоминание, как о добром и принципиальном партийном наставнике.
Вообще А. А. Кузнецов слыл за человека весьма строгого, резкого и крайне требовательного. Когда он кого-либо критиковал, голос звучал обличительно и страстно, слова вырывались хлесткие, сильные, порой испепеляющие. Но это ему прощали: знали, что он столь же требователен к самому себе, что он всего себя отдает работе, что он, наконец, справедлив и незлопамятен.
Позже, когда я стал редактором газеты и присутствовал на всех заседаниях бюро и секретариата городского комитета партии, которые неизменно вел Кузнецов, мне каждый раз доводилось слышать, как остро и нелицеприятно он критиковал товарищей при обсуждении вопросов партийной, хозяйственной и культурной жизни Ленинграда. Не только секретарей парткомов и райкомов, директоров предприятий и учреждений, но и более крупных хозяйственных руководителей, приезжавших из Москвы специально для того, чтобы присутствовать при рассмотрении интересующих их вопросов. К решениям Ленинградского горкома партии в столице относились с большим уважением, прислушивались к мнению А. А. Жданова и А. А. Кузнецова.
Организаторский талант Кузнецова в полную силу раскрылся в дни подготовки города к активной обороне. Бывало только и слышишь: Кузнецов распорядился… Кузнецов рекомендовал… Кузнецов побывал здесь, тут, там — на самых решающих участках, от которых зависела судьба города. Думалось, он вездесущ. Казалось, в его руках сосредоточены все нити общенародной борьбы. Впрочем, так оно и было! Только, разумеется, действовал он не в одиночку. За ним стояли бюро и аппарат городского комитета, многочисленный партийный актив.
Но в том-то и состоит искусство руководства, чтобы, опираясь на широкий актив, умело направляя усилия политических работников, не упускать из поля зрения ни одного сколько-нибудь важного участка работы с массами.
Уже будучи главным редактором «Комсомольской правды», мне приходилось встречаться с А. А. Кузнецовым, работавшим в то время секретарем ЦК ВКП(б). Каждый раз он сердечно приветствовал меня как старого знакомого. И это несмотря на то, что он был в свое время недоволен, узнав о моем согласии перейти в «Комсомольскую правду» в начале 1943 года, вскоре после прорыва блокады.
ВРАГ У ВОРОТ… НИ ШАГУ НАЗАД!
29 августа утром по дороге в редакцию я заехал в обком комсомола. Здесь получена тревожная весть. Из Колпина сообщили: вчера вечером немецкие солдаты внезапно появились в Ям-Ижоре, в шести километрах от Ижорского завода. Отряд вооруженных рабочих ночью вышел навстречу врагу, вступил в бой.
