Вечный огонь - [20]
Посмотрел Горчилов тяжело, но заключил словами отходчивыми, точно в чем извинялся:
— Не время препираться, Иван Трофимович.
То, что он назвал Макоцвета так необычно, вконец сломило мичмана. Не держа обиды, подавляя самолюбие, перейдя на «вы», подчинился.
— Возможно, вы и правы, товарищ инженер-лейтенант. Оно, пожалуй, так лучше будет, понадежней.
Мичман Макоцвет подошел к Макару Целовальникову.
— Долго возишься!..
Пресную воду подавали в реактор пожарным шлангом.
Старший матрос Николай Черных — ребята-дружки между собой почему-то зовут его «сибиряком», хотя он родился не в Сибири, а в слободе под Семипалатинском (скорее всего зовут так потому, что фамилия у него сибирская), — раскатал шланг, шумнул матросам, стоявшим в противоположном конце, чтобы подсоединили шланг к магистрали. Открывая дверь, ведшую в выгородку реактора, — толстую, массивную, чем-то напоминающую дверь большого сейфа, — Черных боязливо сощурился, втягивая голову в плечи, передал шланг подошедшему к самой двери изнутри Макару Целовальникову. Макар с усилием дотянул его до нужного места и подал инженер-лейтенанту. Горчилов взял шланг со специально изготовленным наконечником правой здоровой рукой, левую, обваренную и толсто забинтованную, инстинктивно отвел за спину.
…Он недоумевал, почему не испытывает страха? Ведь, бывало, совсем недавно при одной мысли о возможности быть облученным сводило холодом скулы. А теперь, когда открыл, вошел в реакторную выгородку, попал в зону интенсивного облучения, чувство боязни пропало. Почему? Может быть, от неожиданности, от шока? Может быть, отвлеченные прикидки, когда нет настоящего дела, когда человек несобран, ни на что не нацелен, размагничивают его, дают простор ненужной рефлексии, возбуждают понапрасну?.. Когда не занят делом, все силы воображения уходят на то, чтобы вызвать чувство опасения и страха, на то, чтобы заставить живой организм поостеречься. Но вот когда приходит угроза не вымышленная, а настоящая, когда ум твой и силы нацелены на то, чтобы уйти от опасности самому и увести других, когда понимаешь, что ты один в ответе за всех, когда на тебя смотрят с надеждой, ждут твоих решений, когда сам командир корабля советуется с тобою, на тебя надеется и ты занят тем, чтобы не подвести его, не показаться в его глазах и в глазах остальных слабым и безвольным, — тогда страх отступает, вернее, тогда не до страха, о нем просто не думаешь. Порой окатит с ног до головы чем-то холодным и вновь отхлынет. Единственная забота: так ли все делается, то ли делается? Но тут нужна вера. Необходимо остановиться на каком-то одном-единственном выходе, отстаивать его и перед собой, и перед другими. Главное и самое трудное — перед собою. Если бы не настоял, если бы поддался мичману, значило бы, что не веришь себе, не чувствуешь своей силы. И так во всем, и в крупном и в мелочах, надо стоять на своем, не колеблясь, подавляя слабость и неуверенность. Страх в такие минуты — дело постороннее, неуместное.
Такое случилось впервые. Оно, возможно, не повторится нигде и никогда. Но опыт останется. Пускай горький, но необходимый. Хорошо, что лодка экспериментальная и они всего лишь в испытательном походе. Алексея Горчилова заботила еще и такая мысль: одобрит ли его действия академик или скажет: «Что же вы натворили! Ведь вот он, выход из положения — близкий, простой, очевидный. Как же вы его не заметили? Зачем пошли на такой риск?» На минуту пришло сомнение: неужели ошиблись?.. Но надо ли так думать и тем более с кем-то делиться сомнениями?..
Свободных от вахты и службы, не занятых на работе в реакторном отсеке и в машине вывели наверх. По отвесному трапу люди торопливо выбрались на волю. Командовавший на верхней палубе старший помощник командира подводной лодки капитан третьего ранга Мукашин разбил экипаж на две группы. Люди с первой половины отсеков разместились в носовой части палубы, остальные отведены на корму. Притихшие, в синих робах, черных бушлатах, черных суконных пилотках, в тяжелых рабочих сапогах, они, оторванные от дела, казались оглушенными и растерянными. Обычно выход на палубу в океане бывал радостным событием. Каждый торопился глотнуть чистого ветерка, увидеть простор моря, сливающийся с небом, посмотреть уставшими от искусственного освещения глазами в синюю высоту или на низко бегущие облака. В такие минуты мир казался прекрасным — теплым, ласковым. Верилось в то, что материки совсем рядом: вот они — рукой подать. И гавани близко, они в случае необходимости могут принять корабль, защитить от урагана, укрыть от любой беды.
Сегодня все они были так далеки, что даже не верилось в их существование.
Разрешено курить. И хотя обычно и спички и сигареты каждый оставляет в своем шкафчике в душевой, что стоит у контрольно-пропускного пункта при входе на пирс, откуда-то появились и сигареты и спички. Торопливые малые дымки поплыли, низко стелясь над спокойным, почти штилевым морем.
Послав смену к реактору, командир лодки Мостов приказал Горчилову подняться на верхнюю палубу. Когда Алексей выходил по вертикальному трапу, он ощутил тугие сдвоенные удары сердца, заметил аритмию: сердце то бешено частило, ослабляя удары, то замедляло ход, стуча гулко, так что даже в ушах отдавалось. Почувствовал недомогание, выходил медленно, с передышками.
Роман «Минное поле» рассказывает о героизме моряков-балтийцев, проявленном во время Великой Отечественной войны; о том, как закалялся и мужал Михаил Супрун, паренек из украинского села, и тех испытаниях, которые ему довелось пройти.Впервые роман выходит в полном объеме, включая и третью книгу, написанную в 1962 году.
В романе «Зазимок» Михаил Годенко воспевает красоту жизни, труд, мужество и героизм, клеймит предательство и трусость; четкая черта проведена между добром и злом.Язык романа — светел и чист, фразы ясны и метафоричны, речь персонажей образна и сочна.
Читатель хорошо знает стихи и прозу Михаила Годенко. В эту книгу вошли два его романа — «Каменная баба» и «Потаенное судно». В «Каменной бабе» повествуется о двух поколениях крестьянского рода, мы узнаем о первых коммунистах приазовского села. В центре второго романа — образ Юрия Балябы — яркого представителя советской молодежи. Читатель узнает много нового о нашем Северном Военно-Морском флоте, о трудной жизни наших моряков, готовых в любой момент выступить на защиту родного социалистического Отечества.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».