Вечный Египет - [4]

Но все это он не написал. Опыт жизни Олега Ковтуновича свидетельствует о том, что рано или поздно надо делать выбор между практической и научной работой, так как сочетание их в молодости помогает, а в более зрелые годы — мешает. Ни сил, ни времени, ни желания уже не хватает и на то, и на другое. Но Олег считал, что его хватит на все. Конечно, какое-то время и практику хорошо побыть теоретиком, а теоретику — практиком. Но весь вопрос в том, сколько именно. В искусстве и литературе, в политике и дипломатии у Олега было очень развито чувство меры. Но к своей собственной жизни он относился по-иному. Ему казалось, что его физическое существование, его богатый интеллект, его способность все быстро схватывать и остро чувствовать вечны…

В наши дни, когда многое меняется, в том числе и в востоковедении, особенно болезненна утрата таких людей, как Олег. Он всегда имел свое мнение по любому вопросу. Оно не всегда могло быть верным, но оно всегда было. И в ошибках своих, и в заблуждениях (а у кого их нет?) он оставался гуманным человеком, никогда не теряя уважения к себе и к другим. Именно сейчас он мог бы многое подсказать, помочь и, перефразируя известную арабскую поговорку, последовать за ученым, разбудить спящего, направить ищущего и отойти от невежды. Думается, что всей своей жизнью он показал, как надо служить Родине, которую он очень любил и все беды которой всегда принимал близко к сердцу.

Олег Витальевич Ковтунович был скромным, сдержанным, хорошо воспитанным и образованным интеллигентом, не терпевшим душевной грубости, вульгарности, бестактности. Он гордился тем, что он — интеллигент и внушал это чувство другим. Все, кому посчастливилось его знать, так или иначе испытывали на себе благотворное влияние его незаурядной личности и часто были обязаны ему совершенствованием своей душевной организации, обогащением своего духовного мира.

Р. Г. Ланда

САМЫЙ ОБЩИЙ ВЗГЛЯД

О Египте написано много. На различных языках мира, в том числе и на русском, изданы десятки, если не сотни тысяч книг и исследований, посвященных самым различным сторонам жизни этой страны. И это не случайно. «Действительно, — писал выдающийся русский египтолог Б. А. Тураев, — какую бы сторону нашей жизни мы ни взяли, исследование ее истории нас по большей части в конце концов приводит в Египет, который был отцом европейской государственности, европейского искусства, многих явлений религиозной жизни и быта. Египет — родина таких архитектурных форм, как колонны, базилики; он же создал наши первые иконы и монашество, к его иллюстрированным папирусам приходится восходить, чтобы объяснить происхождение наших книг с рисунками; в нем следует искать исходный пункт распространения многих сюжетов и мотивов наших сказок. Росписи стен, выродившиеся в наши обои, флаги, выкидываемые на мачтах в праздники, весы на изображениях Страшного суда, представления апокрифического характера о загробных чудовищах и вратах, различные средства народной медицины и многое иное, разнообразное и иногда неуловимое, может быть объяснено только как наследие великой культуры, накоплявшейся, развивавшей свое духовное достояние в течение тысячелетий»[1].

Большинство книг посвящено древнему Египту и его великой цивилизации, оставившей огромный след в истории человечества. Интерес историков и публицистов к проблемам современного Египта резко возрос после антиимпериалистической, антифеодальной революции 1952 года, когда впервые после многовекового подчинения и зависимости страна стала приобретать свое собственное лицо, заняла подобающее ей место на международной арене, а во главе се также впервые за сотни лет встал коренной египтянин, выдающийся государственный деятель середины XX века — Гамаль Абдель Насер. До этого все европейцы, посещавшие Египет, восторженно описывали древние руины и лишь походя упоминали бедных и жалких нынешних обитателей долины Нила. Попытки рассмотреть в них потомков строителей пирамид почти не делались. Правда, обращало на себя внимание поразительное внешнее сходство между ними и древними египтянами, чей облик дошел до нас в бесчисленных статуях и рельефах, да и многие орудия труда, которыми пользовались в древности, продолжают применять и сегодня (шадуф, тамбур — «архимедов винт», сакия). Дальше этих двух сопоставлений дело обычно не шло. Казалось, древняя цивилизация исчезла, а создавший ее народ куда-то испарился. Многие и сейчас полагают, что древние египтяне — это один народ, а египетские арабы, дыне населяющие страну, — другой, не задумываясь над тем, куда же подевались древние жители.

Бесспорно, древняя цивилизация, просуществовавшая в Нильской долине в течение пяти тысячелетий, погибла. До нас дошла лишь незначительная часть наследства древнего Египта. Большая же его часть, несомненно, уничтожена временем, различными природными стихиями, а главное, тем небрежением, которое проявлялось по отношению к ней целым рядом поколений, принадлежавших уже к другим цивилизациям. Но народ остался, сохранив многие, а пожалуй, даже основные свои традиции, обряды, обычаи и другие черты повседневной жизни, естественно в измененном виде.