Вечные мгновения - [13]

нагая, моя — навеки!

Перевод В. Андреева

96

Сегодняшняя правда

была настолько ложью,

что так и не смогла осуществиться.

Перевод А. Гелескула

97

Я снова у мостá любви,

соединяющего скалы,

свиданье вечно, тени алы —

забудься, сердце, и плыви.

— Мне за подругу вода речная:

не изменяясь, не изменяя,

она проходит, и век не минет,

и покидает, и не покинет.

Перевод А. Гелескула

98

Твой сон — как мост в ночных просторах,

ты по нему бредешь в тиши.

Внизу — как сновиденье — шорох

не то воды, не то души.

Перевод П. Грушко

99

Я узнал его, след на тропинке,

по тому, как заныло сердце,

на которое лег он печатью.

И весь день я искал и плакал,

как покинутая собака.

Ты исчезла… И в дальнем бегстве

каждый шаг твой ложился на сердце,

словно было оно дорóгой,

уводившей тебя навеки.

Перевод А. Гелескула

100

Не торопись, поскольку все дороги

тебя ведут единственно к себе.

Не торопись, иначе будет поздно,

иначе твое собственное «я»,

ребенок, что ни миг — новорожденный

и вечный,

не догонит никогда!

Перевод А. Гелескула

101. Нищета

— Хотя бы отзвук птицы,

заглохший на лету!

— Забытый запах розы

в заботливых глазах!

— И синий отсвет неба,

погасший на слезах!

Перевод А. Гелескула

102

Явилась черная дума,

как будто бы птица ночи

в окно среди дня влетела.

Как выгнать ее — не знаю!

Сидит неподвижно, молча,

цветам и ручьям чуждая.

Перевод Н. Ванханен

103

Мимо иду — тополя

песню поют под ветром;

и каждый, и каждый, когда прохожу, —

о любовь! — забвенье

и воскрешенье другого.

Один только тополь, один — о любовь! —

поющий!

Перевод В. Андреева

104. Песенка

Душу мне солнце заката

озолотило вчера.

Золото вынул я ночью,

глянул. Одна мишура!

Сердцу луна на рассвете

бросила горсть серебра.

Двери я запер наутро,

глянул. Одна мишура!

Перевод А. Гелескула

105. Мертвый

Остановились чаши на весах:

одна в земле,

другая в небесах.

Перевод А. Гелескула

106

Я знаю, наверно, —

я вечности древо

и кровью моею

накормлены звезды,

а птицы в листве —

мои сны и мечты.

И если паду я,

подрубленный смертью, —

обрушится небо.

Перевод М. Самаева

107

Я не я.

Это кто-то иной,

с кем иду и кого я не вижу

и порой почти различаю,

а порой совсем забываю.

Кто смолкает, когда суесловлю,

кто прощает, когда ненавижу,

кто ступает, когда отступаюсь,

и кто устоит, когда я упаду.

Перевод А. Гелескула

108

Я как бедный ребенок,

которого за руку водят

по ярмарке мира.

Глаза разбежались

и столько мне, грустные, дарят…

И горше всего, что уводят ни с чем!

Перевод А. Гелескула

109

О да! С усилием густую крону

природы лбом раздвинуть пред собой.

И, дав своим раздумьям больше света,

навеки заключить их в круг иной,

расширенный!..

Чтоб бесконечность эта,

оставшаяся вне, была такой,

как улица пустая в день воскресный:

безмолвной, неживой, неинтересной

и духу озаренному —

чужой.

Перевод Н. Ванханен

110

Давно уже созрело мое сердце,

и для него — что петь,

что умирать.

Как чистая страница

для дум и сновидений,

раскрыта книга жизни,

раскрыта книга смерти.

И в той, и в этой — вечность, мое сердце.

Одна и та же. Пой и умирай.

Перевод А. Гелескула

Камень и небо (1917–1918) Поэзия (1917–1923) Красота (1917–1923)

111. Рассвет

(Пять часов)

Младенец заплакал…

Мирозданья вершины

на рассвете плача!

И крик петушиный.

Младенец заплакал…

Всего мирозданья

детские губы!

И холод ранний.

Перевод Н. Горской

112

На целый день

я отдаю мое сердце:

матери — розой,

морю — любовью,

славе — печалью…

Ночь на дворе,

а сердце мое, непослушный ребенок,

еще не вернулось.

— Спи, сынок, — шепчет мама.

Я улыбаюсь и уже засыпаю,

а его еще нет.

А утром:

— Сынок, полежал бы еще… —

Каким криком радости ты, мое сердце, во мне

теснишься за миг до того, как уйти!

Перевод М. Самаева

113. Смерть

Завороженно

— на воскресном солнце —

глядели в пустоту калейдоскопа

твои большие черные глаза.

И вот они, печальные, закрылись…

И ты теперь — пустой калейдоскоп,

душа твоя полна цветных узоров,

и, глядя вглубь, ты с них уже не сводишь

зрачков, завороженных навсегда!

Перевод А. Гелескула

114. Моря

Я чувствую, что в темной глубине

мой парусник на что-то натолкнулся

огромное…

И только. Ничего

не происходит! Волны… Тишина…

— А если все уже произошло

и, безмятежных, нас переменило?

Перевод А. Гелескула

115. Ночь

Крик среди моря!

Чье сердце, ставши волной, — о волны грусти! —

в море кричало? Голос, откуда голос?

Какие крылья тебя занесли в пучину?

…Каждый вал тебя увлекает, и — вал рассекая грудью,

острей, чем плавник дельфина, — ты снова исходишь

криком:

хрипом, хрипом, хрипом…

О, крыльев парус бессильный! На крыльях ласточки

хрупкой

все дальше, все глубже, глубже, глубже…

Крииик среди моооря!..

Разве поможет звездное эхо?

Крииииик среди моооооря!..

Перевод Н. Горской

116

Светозарная бабочка,

но красота исчезает, едва прикасаюсь

к розе.

Слепец, я бегу за ней…

Пытаюсь поймать…

И в моей руке остается

очертанье исчезновенья.

Перевод В. Андреева

117. Ноктюрн

Моя слеза и звезда

друг с другом слились, и в мире

стало больше одной слезой,

стало больше одной звездой.

Я ослеп, и ослепло

от любви небо,

переполненное до края

жалобой звезд, блеском слез.

Перевод В. Михайлова

118. Настоящее

Необъятное сердце

в ежедневном сиянии солнца

— дерево, шелестящее пламенем листьев, —

апельсин синевы небесной!

Да станет истина дня — великой!

Перевод В. Андреева

119

Был ее голос отзвуком ручья,

затерянного в отсветах заката,