Вечные мгновения - [10]

световые прожилки по кровавому бризу.

Перевод А. Гелескула

52

О эта девушка в раме!

С какой на меня тоскою

глядит она вечерами,

заслушавшись их покоя!..

…Сияя такой родною

звездою пути земного!

…Судьбою, забытой мною,

из мира сойдя иного!

Меняется все, что было,

И жалкая скоротечность,

что мучила и манила,

рассеивается… Вечность,

девический образ милый!

Перевод Б. Дубина

53. Пиренеи

(Воскресная ностальгия)

Подъезжаешь к Испании. Стелются тени.

Солнце замерло, стоя с вершинами вровень.

Мир открыт. Очертанья французских селений —

как бледнеющий фон в пятнах шиферных кровель.

Звон сальентских[23] курантов плывет над округой.

Воскресенье. По рощицам ветер резвится.

Все прозрачнее небо. Дыхание юга

все хмельней. Все отчетливей волны пшеницы.

Доцветающий лог безмятежен и ласков,

и коровы мычат, разбредаясь низиной.

В самом сердце звучит перекличка подпасков…

Снова родина гибель отводит от сына.

Тишь, безлюдье, блаженство. Омытые долы

в колокольцах, как небо в затепленных звездах.

Тишь, блаженство, безлюдье. Лишь нотой веселой

бубенцам и ручью откликается воздух.

Перевод Б. Дубина

54. Деревенский праздник

(Мраморный дворик старинного дворца)

Луч в радужной аркаде запутался, играя,

и отсвет зелен, розов, янтарен, фиолетов;

бежит вода из чаши и ниспадает с края

висячими садами несчетных самоцветов.

Осыпал клест округу руладою чеканной,

простившись со своею серебряною клеткой.

Пронизанная солнцем, дрожит струя фонтана,

мерцая то багряной, то золотой расцветкой.

…Долина задремала. Одиннадцать. Ни тени.

Бьет колокол, и небо изранено стрижами.

И под волшебной синью толпятся сновиденья,

на немудреный праздник сходясь в безлюдном храме.

Перевод Б. Дубина

55. Сельский карнавал

Неделя солнца и воды!

Веселье солнца и воды!

— Моей любви, моей беды! —

…Похмелье солнца и воды!

Над карнавальной суетой

бьет в окна ливень золотой!

— А сердце бродит сиротой! —

И вечер серый и пустой…

— В ее зрачках вечерний свет,

как будто верности обет.

(Вечерний свет, неверный свет!)

— Не узнаешь? — И да и нет…

Неделя солнца и воды!

Веселье солнца и воды!

— Моей любви, моей беды! —

…Похмелье солнца и воды!

Перевод А. Гелескула

56. Зеленая птаха

(Девушка)

Все было к исходу дня

лимонным и синим, мама.

Все было к исходу дня,

как на сердце у меня.

А сердце его глухое

молчало, меня казня!

…Все было к исходу дня

лимонным и синим, мама.

Перевод А. Гелескула

57

Уходит память,

тонкими ступнями

волнуя на ходу сухие листья.

Там, позади, покинутые стены,

а впереди все мертвенней и мглистей

теснятся по обочинам деревья

и сотни глаз выплакивает ливень —

как будто слепнет замершее время.

Я позади, но дом необитаем,

меня там нет, и вспоминать не надо…

Что ж, распростимся с тою, что уходит,

не бросив даже взгляда!

Перевод А. Гелескула

58. Любовь

Не будь же слеп!

Не поцелуй руки,

целуя хлеб!

Перевод А. Гелескула

59

Воскресный январский вечер,

когда ни души нет в доме!

…Зелено-желтое солнце

на окнах, и на фронтоне,

и в комнате,

и на розах…

И капают капли света

в пронизанный грустью воздух…

Протяжное время сгустком

застыло

в раскрытом томе…

На цыпочках тихо бродит

Душа в опустелом доме,

упавшую крошку хлеба

разглядывая на ладони.

Перевод С. Гончаренко

60. Осенняя песня

По закатному золоту неба журавли улетают… Куда?

И уносит река золотая золоченые листья… Куда?

Ухожу по жнивью золотому, ухожу и не знаю — куда?

Золотистая осень, куда же?.. Куда, золотая вода?

Перевод С. Гончаренко

61. В тоске

Море за садом?

Сад за кормой?

Слушая песню, идти с нею рядом?

Слушать, как песня прошла стороной?

Перевод А. Гелескула

62. Горько-сладкая песня

Вспыхнуло солнце, родная моя,

и лучи вместо ливня пролились на сад.

Вспыхнуло солнце, родная моя,

и глаза мои свет, а не слезы струят.

Перевод С. Гончаренко

63. Зимняя песня

Пели. Все время пели.

Где они пели — птицы, которые пели?

В дождевой канители заледенелы

голые ветки. Но — пели! Пели

птицы. В каком краю они пели —

птицы, которые пели?

В клетке — ни канарейки, ни свиристели.

Птицеловы не проходили. И опустели

рощи. Где ж они пели на самом деле?

Не знаю, где они пели,

птицы… Но пели — пели! —

птицы, которые пели.

Перевод Н. Горской

64

Художник, ты изобразил

меня так живо, так правдиво,

что верится мне: это — я;

теперь меня изобрази, во

всем не схожего со мной,

чтоб верилось: изображенье — лживо.

Перевод В. Андреева

Чистота (1912) Золотое безмолвие (1911–1913) Идиллии (1912–1913) Памятник любви (1913–1916)

65 (Апрель)

Рамону де Бастерре[24]

Сад поливают. Свеже пахнет ранней

фиалкою. На лавре орошенном

ликует воробей.

Как хорошо нам,

поэтам, в ожиданье

апреля, словно бога молодого!

Душа яснеет вместе с небесами!

И сердце, как гнездо, уже готово

под кротким зтим светом

ожить новорожденными птенцами, —

овеянное розою медовой

и ландышевым цветом.

Зеленый лавр мой, сердце молодое,

заря души:

— Так здравствуй, час грядущий!

…Не умолкает выводок, поющий

из потаенной кущи,

омытой вешней голубой водою!

Перевод Б. Дубина

66

(Деревня)

Свежеет ночь, светлея.

Луной, уже косою,

белен забор.

Соцветия шалфея

под крупною росом

закрылись и почти не шевелятся,

но все душистее.

Зеленой дрожью

сквозит звезда из гущины акаций,

катясь во тьму слезинкою глухою…

Вращается земля…

И в час погожий,

в забытый час привета и покоя,

сама неприхотливость

прекрасна навсегда: и эти кони,