Вечером в испанском доме - [8]

Однако наши с Аминой мечтания были куда возвышенней. Мы отрешенно блуждали в тальниковой теплой чаще, мы прощались с нашей тихой родиной и целовали друг друга. Она мечтала о консерватории.

— А я буду военным, — говорил я, — и обязательно поступлю в военно-воздушную академию.

Временами нас тревожил голос моей мамы. Как и бабушка, она звала нас, просто чтобы мы оказались возле нее и чтобы она видела — никто из нас не тонет в реке, не падает с дерева, не попадает под автомобиль.

Я кричал:

— Э-эй, мама, мы здесь!..

Динка выбегала из кустов и с шипеньем набрасывалась на меня:

— Чего орешь? Ну, ступай, ступай, да не вздумай сказать, что мы здесь.

Мы с Аминой уходили, договорившись встретиться с нашими друзьями вечером.

— В испанском доме, — уточнял Марсель.

— В испанском доме, — отвечали мы заученно, как пароль.

Мама встречала нас радостной улыбкой.

— А Дину вы не видели?

— Нет, — твердо и поспешно отвечал я, ограждая Амину от невинной лжи.

Мама почти в ту же минуту теряла к нам всякий интерес и рассеянно произносила:

— Не знаю, куда я буду девать котят. Пойду загляну к Айдарие, может быть, она возьмет котенка… А Галея вы не видали?

— Так ведь он с дядей Ризой.

— Да, да. Я купила ему баян, а он возится с машиной. Я уж устала его отмывать. Горе, да и только!..

Мы неспешно приближались к нашим воротам, а там стояла тетя Марва, чей округлый живот пялился на нас с горделивым и целомудренным достоинством. Тетя Марва плакала и даже слезы, текущие из ее глаз, казались слезами умиления своим необычайным положением.

— Асма, — сказала она, не вытирая слез, — Асма, нам дали новую квартиру.

— Что ты говоришь! — всполошенно ответила моя мама.

— У меня ордер на руках. — Она плакала. Мама обняла ее и тоже заплакала, а мы с Аминой стояли истуканами и боялись глянуть друг на друга. Наконец, наши мамы рассмеялись.

— Я думала, мы вечно будем жить вместе, — сказала моя мама. — Но я так рада! Когда же вы переезжаете?

— Завтра.

Мама опять заплакала и вдруг сказала:

— Не забудьте взять в новый дом кошку.

Но съехали они в тот же день вечером. Подъехала грузовая машина, дядя Харис стремительно вошел во двор и резким голосом сказал, чтобы быстрей грузились.

Амина держала в руках пушистую кошку.

— Вы пойдете пешком, — сказал дядя Харис. — Да пошевеливайтесь! Кошку брось, дрянная кошка.

Кошка скакнула из рук Амины и убежала в огород.

— Харис, — сказала мама, — кошка очень хорошая. — Она воинственно помолчала, тот не отзывался, — Что ж, прощай, Харис.

Тот осклабился:

— Прощай, прощай. Ну, тронулись. Эй, шантрапа, городки взяли?

— Взяли, взяли! — загундосили дикарики. Они сидели в кузове среди шкафов и чемоданов и вертели в руках толстенные биты.

Бабушка Бедер растерянно смотрела вслед уходящему грузовику. Амина взяла ее за руку и потянула к скамейке.

— За нами приедет Риза, — сказала тетя Марва.

— Он не взял в машину больную девочку, — прошептала моя мама.

— Нет, нет и еще раз нет! — сказала мама. — Пока я жива, не позволю дочери калечить ее судьбу. Тебе только семнадцать, у тебя нет ни образования, ни профессии… через два года ты превратишься в стряпуху, няньку… нет!

Дедушка тряс худосочной бородкой и чайною ложкой проносил ко рту жидкую кашицу: ничего другого он уже не мог есть.

Динка угрюмо отвечала:

— Но ты не можешь нам помешать. Да и поздно…

— Что, что поздно? Я собственными руками… — Она вдруг потерянно развела руками. Действительно, что она хотела сказать? Что она могла? — Ну, хорошо, — сказала она. — Зови Марселя.

— Не знаю, что ты подумала, — сказала Динка, — я просто хотела сказать — мне пора уже самой решать.

— Зови Марселя, — повторила мама.

Когда пришел Марсель, она увела его в другую комнату и плотно притворила за собой дверь. Пробыли они там полчаса. Уходя, Марсель даже не поглядел на нас. За ним побежала Динка. Мама села напротив дедушки.

— Я сказала, что согласна на их свадьбу. Но прежде он должен приобрести какую-нибудь профессию, ведь монтер это не профессия. Он согласился поучиться у Заки. Честное слово, портной неплохая профессия. Он сможет работать в модном ателье в любом городе.

— Ас братом ты поговорила? — спросил дедушка.

— Заки не откажет. — И мама решительно поднялась. — Я иду к нему. Да, — она наморщила лоб, — мы с Диной, пожалуй, съездим в Оренбург. Ей не помешает проветрить мозги.

Она ушла. Я поглядел на дедушкину бородку с налипшей толокняной кашей и мне захотелось уйти куда-нибудь.

За рядком одноэтажных домиков, убаюканных старческим шелестом акаций, поднимались два пятиэтажных дома, построенных недавно дизельным заводом. В одном из них жила Амина. Я увидел ее издалека, она стояла сперва на ступеньках подъезда, затем сошла на площадку и присела возле песочницы. И все это время не отрываясь смотрела, как я иду.

— Я тебя увидела из окна, — сказала она. — И сразу подумала, что ты идешь к нам посмотреть малыша.

Я взял ее за руку и подул на запястье, смуглое и пушистое, как абрикос.

— Такой крохотный, но уже здорово ко мне привык, — продолжала Амина.

— Потому что ты с ним все время возишься.

— Он очень любит, когда ему поют.

— Зато дядя Харис не любит, когда ты поешь.