Вдребезги - [30]

— Вон наши места.

Я оглядываюсь. Не знаю, насколько рентабелен этот кинотеатр, кроме нас здесь всего еще две парочки и небольшая компания на галерке.

— Ну, вроде ничего? — спрашивает Тимур, первым укладываясь на диван. Неловко сажусь рядом.

— А ты здесь в первый раз, что ли?

— Угу. — Тим подгребает меня под бок, кладет руку на низ живота и накрывает нас пледом. — Ты же не стала бы приглашать меня к себе?

— Нет.

— И ко мне бы не пошла, правильно?

— Не пошла бы.

— Тогда это единственное место, где бы мы могли побыть вот так… — Тимур целует меня в волосы и переводит взгляд на экран. А у меня все внутри обрывается… От его нежности. И я не смею пошевелиться, я не смею даже дышать, чтобы не спугнуть это ощущение счастья.

— А ты знаешь, что оргазм способен блокировать сигналы боли, поступающие в головной мозг? — несколько минут спустя шепчет Тимур, поглаживая пальцами кожу на моем животе. И хоть мне уже гораздо лучше, я поднимаю на него взгляд и вот так, глядя в глаза, спрашиваю:

— Правда?

— Хочешь проверить? — его пальцы ныряют под резинку моих штанов, в трусики, и замирают, когда он уточняет: — Ты же используешь тампоны?

— Да…

Мое сердце мучительно сжимается. Я никогда… ни единого раза не испытывала оргазма с мужчиной и уже даже не верю, что когда-нибудь испытаю, но когда его пальцы спускаются ниже и осторожно касаются меня в самом чувствительном месте, я разрешаю себе хотя бы попробовать… с ним.

— Мама, мама! Смотри, как я умею!

Стряхиваю с себя наваждение. Ловлю взгляд Мирзы.

— Уже темнеет. Нужно возвращаться в дом.

Я послушно возвращаюсь в свою тюрьму, но воспоминания преследуют меня весь вечер, чем бы я ни занималась, и не дают уснуть ночью. Я не могу найти себе места от непонятной тревоги. Все уже давным-давно спят, когда я выбираюсь из постели и иду в комнату сына. Ступая осторожно, чтобы никого не разбудить, открываю дверь и, плотно прикрыв ту за собой, шагаю к его кровати. И лишь тогда замечаю склонившуюся над Дамиром тень.

Глава 14

Тимур

Я успеваю понять, что это она, буквально в последнюю секунду, в момент, когда удар уже невозможно остановить, но еще можно немного приглушить его силу. Но и этой малости вполне достаточно, чтобы сбить её с ног. Поэтому еще одним стремительным движением я дергаю Олесю на себя, удерживая вертикально, и, накрыв ладонью в перчатке её перекошенный от страха рот, шепчу:

— Это я. Тимур. Кивни, если тебе понятно.

Как и всегда, когда я на задании, работа всех моих органов чувств обострена. И даже в тусклом свете ночника я вижу мурашки, выступившие на ее идеальной коже, а во все нарастающем гуле в ушах слышу звуки ее сбившегося дыхания.

И меня кроет…

Олеся кивает. Я медленно выдыхаю и спускаю ладонь с ее губ на шею. Которую мне так хочется свернуть.

Тормози, Тимур. Возьми себя в руки! Дышу. И она, будто понимая, чего мне стоит эта сдержанность, стоит, опустив голову, и даже не шевелится. Только ее тяжелая, ничем не скованная грудь взволнованно вздымается, и в сумасшедшем ритме колотится пульс. Невольно стискиваю пальцы сильней. Её губы приоткрываются, и с них слетает короткий испуганный звук.

Мать твою, мужик, приди в себя!

— Сейчас ты его разбудишь. Проследишь, чтобы парень не шумел. Оденешь потеплей и оденешься сама. Кивни, если тебе понятно.

Олеся конвульсивно передергивает плечами и, что есть силы, трясет головой. А потом чуть поворачивает и шепчет мне прямо в ухо:

— Здесь есть охранник и еще одна женщина.

— Они обезврежены. Действуй.

Нижняя челюсть Олеси плавно опускается вниз. Во взгляде мелькает ужас, причину которого я понимаю не сразу. А когда до меня доходит, растягиваю губы в хищной улыбке. Пусть думает, что я их устранил. Так даже лучше.

Я хочу, чтобы она боялась.

Кошусь на часы. Дерьмо. Наша беседа слишком затянулась, и хоть я уверен, что нам ничего не грозит, не могу сказать, что мне это по душе. Я стараюсь думать о чем угодно, только не о мальчике, который спит, широко раскинув на постели руки и ноги. Да, о нем я стараюсь пока не думать.

— Эй, мой хороший. Вставай… Открывай глазки. — Малыш и не думает просыпаться. Недовольно хнычет и переворачивается на бок. — Пожалуйста, сынок! Это очень важно…

Кое-как Олесе удается одеть ребенка. Она старается действовать быстро, но ее длинные пальцы так сильно дрожат, что не все получается гладко. В какой-то момент в молнию на комбинезоне попадает ткань. Олеся чертыхается и дергает собачку сильнее. Замок поддается.

— Сейчас у нас будет приключение. Мы… — она оборачивается ко мне, потому что не в курсе моего плана, и вопросительно вскидывает брови. Но, как я сказал, мы находимся здесь непозволительно долго.

— У тебя есть минута на то, чтобы одеться, — повторяю бесстрастно и, отделившись от стены, шагаю к кровати. На секунду мне кажется, что Олеся вступит со мной в спор. Но ей хватает ума этого не делать. Она подхватывает сына на руки и вместе с ним шагает к двери. Я качаю головой и протягиваю к ней обе ладони:

— Он побудет со мной. У тебя осталось… Сорок секунд.

Она стискивает зубы, но все же отдает мне сына и, пятясь, выходит за дверь. А я, наконец, опускаю взгляд ниже.