Вдова - [108]

– Ну, как вы, Джин? – спросил Спаркс.

– И хорошо, и плохо. Прошлую ночь со мной оставалась мать Глена, – ответила женщина. – Проходите.

Спаркс уселся возле нее на диван, развернувшись к ней лицом, чтобы полностью завладеть ее вниманием, и принялся осторожно ее обхаживать. Зара Зальмонд с доктором Флер Джонс, обмыслив хорошенько ситуацию, в один голос предложили для начала подпустить немного лести, дабы Джин почувствовала собственную значительность и обрела способность принимать самостоятельные решения.

– Вы, Джин, были такой надежной опорой для Глена. Всегда готовой его поддержать.

На комплимент она моргнула:

– Я была его женой, и он на меня полностью полагался.

– Тяжело, должно быть, вам порой приходилось, Джин. Еще бы, такой груз на своих плечах нести!

– Да я с радостью его несла. Я ведь знала, что он ничего не совершил, – сказала она. От многократных повторений в ее стандартном ответе слышалась одна глухая пустота.

Детектив поднялась на ноги, огляделась:

– Пока что никаких открыток с соболезнованиями?

– Да я и не жду ни от кого. Обычные лишь письма с оскорблениями, – ответила Джин.

– Где пройдут похороны, Джин? – осведомился Спаркс.

У двери показалась мать Глена Тейлора, определенно подслушивавшая их разговор в прихожей.

– В крематории, – ответила она. – Устроим просто тихое семейное прощание. Верно, Джин?

Та кивнула, о чем-то задумавшись.

– Как считаете, пресса туда не заявится? – спросила она. – Этого бы я уже не вынесла.

Мэри Тейлор присела на подлокотник дивана возле невестки, погладила ее по волосам.

– Мы справимся, Джинни. Уже столько мы всего перенесли. Может, хоть теперь они оставят тебя в покое.

Реплика эта явственно предназначалась двум детективам, мешающимся у них в гостиной, равно как и ожидавшим снаружи газетчикам.

– С восьми утра уже пороги обивают. Я сказала им, что Джин слишком расстроена, чтобы с ними говорить, но они все равно идут и идут. Я считаю, ей было бы лучше хоть ненадолго поехать ко мне, но она хочет остаться дома.

– Здесь Глен, – просто отозвалась Джин, и Спаркс поднялся, чтобы уйти.

Глава 48

Четверг, 27 мая 2010 года

Вдова

Похороны подошли так быстро, что выбор гимнов и чтений для церемонии мне пришлось возложить на Мэри – сама я не могла еще нормально соображать и не знала, что предпочесть. Она решила взять самые беспроигрышные варианты: «О, Благодать!» да «Господь – Пастырь мой», – поскольку каждый из нас знает мелодию. И это очень удачно, поскольку в часовне крематория нас соберется всего-то пятнадцать человек.

Накануне мы заехали в морг проститься с Гленом. Он лежал такой нарядный в своем банковском костюме-тройке, при темно-синем с золотом галстуке, который он так любил. Я постирала и отутюжила его лучшую белую сорочку, и смотрелся он просто идеально. Глену бы понравилось. Разумеется, в гробу был вовсе не настоящий Глен. Самого его там не было, если вы понимаете, о чем я. Он выглядел скорее как восковая фигура Глена.

Матушка его вовсю рыдала, а я стояла позади, не мешая ей побыть напоследок со своим мальчиком. Я все смотрела на его руки с идеально ровными, розовыми, отполированными ногтями. На руки невинного человека.

Из морга мы с Мэри отправились в «Джон Льюис» купить себе шляпки.

– Там у нас огромнейший ассортимент, – указал нужные полки продавец, и мы надолго задержались перед тремя десятками черных шляпок, пытаясь представить себя в них на похоронах Глена. В итоге я выбрала себе что-то типа шляпки-таблетки с небольшой вуалькой, прикрывающей глаза, а Мэри остановилась на уборе с полями. Стоили они целое состояние, но ни я, ни она не стали этим заморачиваться.

Мы вышли на улицу с пакетами в руках и остановились, на мгновение забыв обо всем грустном.

– Давай-ка, Джинни, зайдем домой и выпьем чаю, – предложила Мэри.

Так мы с ней и сделали.

И вот сегодня мы перед большим зеркалом в прихожей надеваем свои новые шляпки и садимся в такси, чтобы ехать в крематорий. Мы с Мэри слегка держимся за руки, скорее даже просто касаемся пальцами. Отец Глена глядит в окно на моросящий дождь.

– Как похороны – так вечно дождь, – ворчит он. – Что за пакостный сегодня день!

Любопытная это штука – похороны. Равно как и свадьбы, мне кажется. Целое сборище людей, которых в любое другое время ты б ни разу не увидела, суетятся у фуршета, смеются и плачут. Даже здесь, на похоронах Глена, я слышу, как тихонько с кем-то перехихикивается один из его стареньких дядюшек. Едва мы призжаем, нас всех ведут в зал ожидания – меня, моих маму и папу, его родителей и еще небольшую кучку Тейлоров.

На самом деле, я очень даже рада, что никто сюда больше не пришел. Ни из его банка, ни из моего салона. Мы давно уж не являемся частью того мира.

Потом появляется Боб Спаркс. Весь такой почтительный, в черном костюме и галстуке, в точности как гробовщик. Он встает отдельно от нас, перед самым поминальным садом при колумбарии, и делает вид, что пытается разобрать имена умерших на табличках. Цветов он никаких не присылал – впрочем, мы всем сказали этого не делать. «Только от семьи», – посоветовал нам здешний распорядитель. Поэтому лежит лишь венок из лилий, обвитых лаврами («И классика – и просто классно», – прощебетала мне в магазине молоденькая флористка), да еще Мэри заказала выложить имя Глена из белых хризантем. Ему бы это страшно не понравилось. Почти даже слышу, как он говорит: «Как это пошло». Но Мэри довольна, и это сейчас главное.