Вдоль горячего асфальта - [4]
Времена года в Пятницком необыкновенные.
К покрову антрацитовый ворон стряхивает снег с красной рябины, и кто на телеге, а кто пробует дровни.
А там снегу по стреху.
Зимой ездят гусем в две лошади и вожжей к ним — две пары. Путь означают ветками хвои. Опасен встречный обоз. Справа и слева лошади — по брюхо, и, дав дорогу саням с кладью, лошадь плывет, с трудом выбираясь из снега.
Охотники на широких лыжах ходят за белкой и зайцем, а однажды забежал гибкий зверек, будто горностай. Пятницкие собачки загнали его под омшаник.
На северном крае неба по ночам всполохи дальних сияний, и оттуда стужа и пурга, и так с ноября — четыре месяца: руки прилипают к железу, а в пору свадеб флажки перед избой с новобрачными осыпаны снежной пылью.
Масленицу жгут за нижним омутом на переезде, чтобы, упаси боже, не загорелась мельница.
А там и март — морозец и солнышко, алмазный наст, и по нему без лыж пройдешь до Сухоны и до Ветлуги, а вот и Евдокия Омочи Подол обувается в подшитые валенцы.
Апрель пахнет прелой почвой и гнилой стружкой. Плотины разобраны, и мутно-коричневая вода свободно льется из верхнего омута в нижний.
В мае хрущи в березовых рощах, и в лунной кисее будто срубленные из серебряных бревен деревеньки.
Чуть стемнеет, рыболов прикрепляет жаровню на носу лодки и с острогой крадется по мелкой воде, нанося удар зазевавшейся на огонь щуке.
А губерния — мокрая, ведь и она поилица Великой реки.
Только придет пора траву косить, заплещет дождик-сеногной — и сено в воде, и мокрые волосы берез мотаются по ветру.
Зато грибы родятся, и сваришь их — они уже не грибы, а балуечки.
На теплых и влажных горушках в тонких березнячках и еще более тонких осинничках — черный гриб подберезовик и красный подосиновик. Там же, где береза с елью, белый — мал мала меньше — гриб, по-местному «коровка». И там же склеротическое ухо старой земли — волнушка.
По канавам «сухари» бледней писчей бумаги и с такой же бледной решеткой. Здесь же гриб-«табак» — надави, как дымок от цигарки, от него споры.
Поближе к деревням «быки». Их едят старухи, которым в лес далеко.
Всюду мухомор — для мух его сахаром посыпают, всюду сыроежка — ее слизывает мягким языком молочный скот. А рыжую лисичку кушают только оставшиеся от ливонского магистра немцы.
Позже, там, где жар тянет в небо сосну, в жаровом бору — бутылочный, проходящий в горлышко бутылки рыжик.
Грибы в Пятницком не собирают, а берут. Старики сапожными ножиками (черенок в тряпочке) срезают ножку и, благословясь, крошат, чтобы не оскудела лесная волость грибами.
А дождь льет и льет, а перестанет — тогда слыхать гудки со Станции, что́ опять-таки к дождю.
Пора писать «сорок плешивых» — только они спасут от дождя.
Список начинают с Прохора Петухова, за ним следует отец Григорий Гиацинтов и другие пятницкие деятели мужского пола, и папа Михаил Васильевич, и все дяди Саши и Пети, рассеянные по русскому государству, а также и дядя профессор из университетского юго-западного города.
Набралось тридцать восемь, не хватает двух.
Михаил Васильевич писать Бунина не позволяет: такой писатель не может быть лыс, и предлагает российского Золя — Боборыкина. Семен же Семенович — председателя Государственной думы Головина: этот, несомненно, лыс.
Все сорок налицо. Бумагу рвут на сорок бумажек, и, серьезно произнося: «Да воссияет солнце, аки плеши сих господ», — пускают из больничного флигеля в форточку.
Может, потому, что дождь шел уже очень долго, в лужицу с черным поленом упирается радуга и держится вёдро.
Из флигеля в больницу уже не надо пробираться по доскам. Дороги пообсохли, и на них — опустошенные вороха гороха. Известно, репу да горох сеют для воров, а что остается гороху, из того кисель варят на именины, вроде как из серого кофия.
Цецилия Ивановна чистит крыжовник шпилькой и кладет в холодную воду, а затем в поливной горшок, где переложенная вишневым листом и залитая спиртом ягода томится в печке ночь — до утра.
Утром Цецилия Ивановна откидывает крыжовник на решето и прополаскивает пять-шесть раз. Сварив жиденький сироп, обливает им ягоды, и они сутки стынут на льду, и только через сутки с ванилью и кусочками лимона варится прозрачно-зеленоватая, как бусина декадентской люстры, ягода крыжовника.
Надо поскорей жать и убирать: после успения опять дождь — в поле озёра, — и что печальнее снопов под частым ситничком?
Но кое-что убрано; и мельница мелет, и мельники в три деревянные ложки долбят в горшочке пшенную кашу. А прибежит Костюшка Сквернавец, застучит четвертая ложка, и все четыре дерут рты.
— Сбегай, Костюшка, за маслицем!
И Костюшка бежит и приносит в ковшике опять-таки коричневой водицы из верхнего омута.
Цецилия Ивановна насушила грибов, гирлянды их висят на душниках, откуда теплый дух, и идет посылка с грибами в юго-западный университетский городок от Цецилии Ивановны — швестерлейн Михаила Васильевича — Анне Васильевне и ее супругу — профессору-юристу.
Прямая и строгая Анна Васильевна в глухом форменном платье преподает иностранный язык ученицам торговой школы.
— Tenez-vous droit, mademoiselle![2]
Но, слава богу, — звонок!
Во всех отношениях безупречная Анна Васильевна дома переоделась и руководит диетой склонного к полноте супруга.
Свободно и радостно живет советская молодежь. Её не пугает завтрашний день. Перед ней открыты все пути, обеспечено право на труд, право на отдых, право на образование. Радостно жить, учиться и трудиться на благо всех трудящихся, во имя великих идей коммунизма. И, несмотря на это, находятся советские юноши и девушки, облюбовавшие себе насквозь эгоистический, чужеродный, лишь понаслышке усвоенный образ жизни заокеанских молодчиков, любители блатной жизни, охотники укрываться в бездумную, варварски опустошенную жизнь, предпочитающие щеголять грубыми, разнузданными инстинктами!.. Не найти ничего такого, что пришлось бы им по душе.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.