Вдоль горячего асфальта - [3]
Настоятель пятницкой церкви также окает. Отец Григорий Гиацинтов — благодушный пресвитер, но опасается попадьи, а пятницкая церковь из кирпича построена в стиле творожной пасхи.
Вокруг нее белокаменный гостиный ряд, клети да кладовые — постоянно на замке, казенка-монополька всегда открыта, и, кроме того, здесь же чижовка-кутузка для пьяных чижиков.
По правую руку двухэтажный каменный дом Прохора Петухов а и сына. Внизу торговля: «Ситец, деготь, карамель». Наверху — закусочная с граммофоном и комнаты для проживания.
Во дворе встряхивают бубенцами петуховские тройки.
Прохор Петухов планы строит. Поговаривают: путь на Холодное море станут перешивать с узкой колеи на широкую. Вот и соображает Петухов купить у помещицы Александры Егоровны лес и резать шпалы.
Александра же Егоровна — барыня-калыган[1] — по ярмаркам лошадям морды раздирает, в зубы смотрит, а бульдоги у нее называются Сумма и Касса, Процент и Вексель.
Прохор Петухов ей: «Ты, Егоровна, лесок-то мне продай!» А она по цыганским сапожкам плеточкой щелкает: «Кому захочу, тому и продам». Жох-дама!
Расположено Пятницкое очень удобно: от шведа далеко и к морю близко.
Случись царю Петру побывать в Пятницком, он построил бы здесь свой столичный Санкт-Фрейтагсбург, и не в свинцовой Неве, а в веселой Бахарке отражалась бы адмиралтейская игла; ведь если построить и спустить за пятницкой мельницей в нижнем омуте ботик, то рано или поздно непременно попадет он в Великую реку и по разным системам выход ему в любое мере обеспечен.
Есть в Пятницком и своя Фонтанка — ручей Грохоток. Впадает он в Бахарку выше верхнего омута за плотиком, где колотят белье и откуда погружается в прорубь соскочивший с банного полка пятницкий обитатель, а зимой берут из проруби воду.
И вообще в Пятницком все как полагается: почтово-телеграфная контора, волостное правление и многие иные казенные и богоугодные заведения.
Есть в Пятницком сиротский приют, а в приюте незаконнорожденные сиротки — кое-каких родителей детки — по-здешнему «коектычи», и среди них белоголовый Костька, он же Костюшка.
Имя его — Константин, отчество — Константинович и фамилия — Константинов — по крестному Константину. Как у князя Потемкина добавка — Таврический, так у Костьки — Сквернавец, то есть злонамеренный зимогор, и вот почему.
Поставил Костька на пути следования начальницы сиротского приюта Иродиады Митрофановны крысиный капканчик, а она мела юбками выскобленные и вымытые приютские полы, налетела — и капкан повис на Иродиаде подобно погремушке.
Костюшка изгнан бысть из приюта, но приютский законоучитель отец Григорий, сияя от благодушия, определил «остроумное чадо» к пятницкому стаду, и Костька жил и кормился по очереди у пятницких коровохозяев. Зимой же помогал мельникам.
В Пятницком недавно открылось ремесленное училище. Заведует им Семен Семенович — человек колючий.
Это он в 1904 году, вновь и вновь читая о наших маньчжурских неудачах, пожимал плечами: «Какая общая цель в состоянии воодушевить собранных в куропаткинскую армию поляков, евреев, немцев, финнов, кавказцев, киргизов, бурят, да и русских тоже?», а о нужном России очистительном — ни слова, и в 1905 году никак себя не проявил.
В губернском городе не работали «Большая мануфактура», фабрики спичечная и табачные с производством на миллионы рублей. Какой убыток господам владельцам!
Станцию за Великой рекой, где начиналась северная узкая колея, взяли в свои руки рабочие. Они управляли движением поездов, паровозным депо и работой телеграфа, привлекали к рабочему суду тех, кто не подчинялся распоряжениям рабочих.
В общественных зданиях губернского города — в его лицее, помещении земств, манеже, школах собирались митинги, а мимо губернских пестрых колоколен и монастырских беленых башен двигались революционные шествия. Сколько «забот» господину губернатору!
Здесь был свой кровавый день — именно пятница, а потом хоронили жертв губернаторских забот. Правда, губернатор вскоре успокоился, и крепкие избы над далеким Енисеем вновь принимали политических ссыльных.
Однако в торговом селе Пятницком ямщики не бастовали, мимо пятницкого храма с его характерной звонницей не проходили демонстрации, в земском училище не митинговали — и автор не знает, есть ли мечта у Семена Семеновича. Может, и есть.
Зимним вечером, когда на всю мельницу один фонарь, глядит Семен Семенович, как темная Бахарка бежит из-под снега на мельничные колеса — «турбину бы поставить — осветить отечественные потемки!».
А может, и нет таких мыслей у Семена Семеновича…
В Пятницком имеется больница. Михаил Васильевич, отец Павлика, в ней врач.
Кончив медицинский факультет, поселился доктор в Пятницком, но влечет его к башкирам на трахому, к сахалинским каторжанам, даже в Индию — к голодающим.
Докторша, то есть супруга доктора и мать Павлика, Цецилия Ивановна — правнучка тех, кого Иван Грозный переселил с магистром Ливонского ордена в здешние края. Вообще немцев в округе много.
По мнению батюшки Гиацинтова, вкусней Цецилии Ивановны никто не готовит, а врач Михаил Васильевич не замечает, что в третий раз берет кусок баумкухена, для которого Семен Семенович точил специальную болванку.
Свободно и радостно живет советская молодежь. Её не пугает завтрашний день. Перед ней открыты все пути, обеспечено право на труд, право на отдых, право на образование. Радостно жить, учиться и трудиться на благо всех трудящихся, во имя великих идей коммунизма. И, несмотря на это, находятся советские юноши и девушки, облюбовавшие себе насквозь эгоистический, чужеродный, лишь понаслышке усвоенный образ жизни заокеанских молодчиков, любители блатной жизни, охотники укрываться в бездумную, варварски опустошенную жизнь, предпочитающие щеголять грубыми, разнузданными инстинктами!.. Не найти ничего такого, что пришлось бы им по душе.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.