Вдохновители и соблазнители - [8]
Трюкач и мистификатор — это все-таки лучше, чем певец атомной войны, и, тем не менее, у оппозиционных литераторов выискивать крупицы знаний о пикантностях западной культуры было не в пример приятнее. Крайности сходятся: самые непримиримые оппозиционеры тоже путешествовали по миру с немыслимым для нас, конформистов, размахом. Путевые заметки Виктора Некрасова «По обе стороны океана»[12] вызвали критическую бурю из-за их недостаточной антибуржуазности, и сегодня каждый может полакомиться этим идеологическим ядом:
В отдельном зале Национальной галереи в Вашингтоне висит картина, называющаяся «Тайная вечеря». Автор ее Сальватор (так у В. Некрасова. — А. М.) Дали. Перед ней всегда много народу. Не многие картины удостоились такой чести — висеть в отдельном зале. Сальватор Дали — сюрреалист… У него эффектнейшие колючие, почти как у Вильгельма II, усы, известные всему миру… Он любит сенсации и всякого рода сногсшибательные проделки… Где-то в Италии на каком-то им самим поставленном спектакле он сидел в ложе и раздувал по залу золотой порошок. Во время работы он носит на носу бумажку, так как нос ему мешает, мол, работать. На какой-то из своих выставок в Нью-Йорке он поставил в витрину ванну, обшитую изнутри шерстью, в которой лежала красавица, потом влез в витрину, перевернул ванну и разбил витрину…
Если же говорить серьезно, то Дали — художник, наделенный изощреннейшей фантазией, превосходный рисовальщик… Никакую войну Дали, конечно, не восхваляет, и вообще он ничего не восхваляет и не осуждает. Сальватор Дали, как и весь сюрреализм, — явление гораздо более сложное, хотя и закономерное в буржуазном искусстве, в явлениях его деградации[13], —
подобный тон считался скандально дерзким. Далее Некрасов описывает картину Дали с заманчивейшим названием «За секунду до пробуждения от жужжания пчелы, летающей вокруг граната»: парящая в воздухе нагая женщина, страшная рыба, выпрыгивающая из надкушенного граната, тигр, выпрыгивающий из рыбы, из тигра еще один тигр, а из него — винтовка со штыком. И все это вот-вот вопьется в красавицу… А на горизонте шествует слон на паучьих ногах с обелиском на спине.
Да-а… Это тебе не Репин с Налбандяном!
Еще более знаменитый оппозиционер Евгений Евтушенко даже побывал у «мага» на ужине — на жареных фазанах, с расстояния вытянутой руки наблюдая прославленные усы: «две черные, витого воска свечи» — и трость, усыпанную «прыщами бриллиантов». Маг щедро делился с русским поэтом своими планами: проехать через Пиренеи на слоне, выкрашенном в лиловый цвет и обутом в сапожки «а-ля казак». Жена мага, русская эмигрантка «родом не то из Перловки, не то из Мытищ», называла супруга богом и повторяла, что гений выше национальности. Маг одобрительно поглаживал трость и жаловался на то, что от лиц «обыкновенных людей» его воротит, что его влекут фотографии преступников, что в Гитлере была некая грандиозность… И хотя советскому поэту нравились созданные магом горящие жирафы и провисающие, растрескавшиеся часы — «лужи расползающегося времени», кончилось тем, что он зарычал на классика сюрреализма: «Сволочь!», а его спутник, прогрессивный профессор-канадец, плюнул гению в кофе. «Я пил кофе с лимоном, со сливками, с ликером, но еще никогда — с плевками… — задумчиво сказал великий маг. — Может быть, это вкусно? Во всяком случае, надо попробовать»[14].
Дали читал лекцию в скафандре, стрелял из пролетки осветительными ракетами — мы больше слышали о его экстравагантных выходках, чем видели хотя бы репродукции, его картин: маг был совершенно прав, громогласно заявляя, что самая громкая слава — скандальная: «Главное, чтобы о тебе говорили, — пусть даже хорошо». Мы прочли рецензию «Привилегия Духовных Пастырей»[15] Джорджа Оруэлла на «Тайную жизнь Сальвадора Дали, написанную им самим»[16] раньше, чем «Иностранная литература» решилась опубликовать отрывки из этой известной всему миру тайной жизни. Создатель могучего антитоталитарного романа «1984» в 1944 году беспристрастно перечислял, как маленький Сальвадор бьет по головке, словно по мячу, свою пятилетнюю сестренку, как чуть не перекусывает пополам изъеденную муравьями летучую мышь (эти муравьи будут часто копошиться в его картинах, равно как постоянно что-то будет подпирать костыль, бросившийся Сальвадору в глаза среди чердачного хлама), как в течение ровно пяти лет («мой пятилетний план») юноша Дали издевается над влюбленной в него девушкой, как ножницами вырезает глаза у дохлых мулов для фильма «Андалузский пес», как идет на первое свидание с любимой женщиной, тогда еще женой Поля Элюара (знаменитая Гала, Елена Дмитриевна Дьяконова, была старше Дали на двенадцать лет), намазавшись козьим пометом, вываренным в рыбьем клее (заодно он выбрил подмышки и выкрасил их в синий цвет — знак элегантности, прорезал дыры в одежде, надел янтарную цепь и воткнул в волосы красную гардению)[17], как он увиливал от опасностей и просто сложностей лавины войн, как… Но довольно и этого. Величайший обличитель тоталитаризма, Оруэлл называет деятельность Дали «прямой атакой на благоразумие и благопристойность», а автора «Тайной жизни» — «блестящим рисовальщиком, но мелким и грязным негодяем», для которого раздувание собственных пороков — единственный способ прославиться: ведь делать гадости далеко не так опасно, как совершать преступления.
