Каменное братство

Каменное братство

«Каменное братство» – не просто роман, это яркий со временный эпос с элементами нового мифологизма, главная тема которого – извечная тема любви, верности и самозабвенного служения мечте. Главный герой, вдохновленный Орфеем, сначала борется за спасение любимой женщины, стремясь любыми средствами вернуть ее к жизни, а затем становится паладином ее памяти. Вокруг этого сюжетного стержня разворачиваются впечатляющие картины современной России, осененные вечными образами мужской и женской верности. Россия в романе Александра Мелихова предстает удивительной страной, населенной могучими личностями. Такая страна стоит того, чтобы в ней жить и бороться за свое и ее будущее.

Жанр: Современная проза
Серии: -
Всего страниц: 114
ISBN: 978-5-8370-0660-9
Год издания: 2014
Формат: Фрагмент

Каменное братство читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга


© А. Мелихов, 2014

© ООО «Издательство К. Тублина», макет, 2014

* * *

Подручный Орфея

Хорошо, что я в тот вечер ничего не соображал. Одно дело прокричать, проорать, прохрипеть, что лучше мне ее видеть в гробу, чем на полу в собственной луже, а другое дело и впрямь увидеть ее на смертном одре, опутанную трубками, уходящими в пустоту черных ноздрей, черных как сажа на стеариновом лице с намертво стиснутыми веками. Крепитесь, готовьтесь к худшему – как я мог к чему-то готовиться, если я ничего не понимал! Только у себя на полутемной ночной лестнице я сумел понять, что означает эта понурая фигура у моей двери: бомж зашел погреться. На верхней площадке под чердаком у них было целое гнездо, как-то раз из окна повалили клубы дыма, пожарные – помесь римских легионеров с аквалангистами – геройски ринулись ввысь по лестнице и потом долго вышвыривали на асфальт дымящиеся клочья какой-то черной овчины. Так что даже под толщей одури во мне шевельнулась досада, что и в такой кошмарный час от этой нечисти нет покоя – и тут же укол стыда: на улице каленый седой мороз, ему, видно, так всю ночь и придется простоять…

И тут у меня голова мотнулась от внезапности:

– Хозяин, пусти погреться!

Он что, рехнулся?..

Однако под анестезией шока, кроме досады, я почувствовал еще и оторопелость – уж очень необычный голос был у этого деграданта. Так, бывает, в опере пьянчужку исполняет какой-нибудь дивный баритон – со всякими забулдыжными ужимками, пробуждающими в публике вместо брезгливости лишь ветерок аплодисментов. Но одним только своим странным голосом он бы меня не взял – мне вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль, что он послан мне в какое-то испытание, и если я его выдержу, судьба вернет мне Ирку. И я понял, что готов на все, лишь бы она вернулась – в каком угодно обличье, – со всклокоченной войлочной головой, с заплывшими глазами, в луже, в саже…

– Заходи, – грубовато, но гостеприимно распахнул я дверь перед засаленным камуфляжем и, поколебавшись, добавил: – Те.

Раздеться, однако, не предложил, опасаясь набраться вшей на нашу вешалку, попутно промельком сочинив довольно хитрую для контуженного отговорку: в телогрейке своей армейской он скорее согреется. Я и табурет на кухне ему предложил не без некоторого содрогания брезгливости, но уж накормить его без тарелки и напоить без чашки я никак не мог. Ладно, прокипячу…

– Спасибо, хозяин. – Его странный голос пронял меня до глубины, уж конечно, не одной своей удивительной полнозвучностью, но и какой-то совершенно не будничной благородной проникновенностью, заставившей меня впериться в него взором контрразведчика: да бомж ли это?..

Его десантный камуфляж при домашнем свете выглядел совершенно чистым, а опухшее лицо с заплывшими глазами тоже было совсем не алкоголическим, оно скорее принадлежало какому-то буддийскому божку, мудрому и всеприемлющему.

– Не горюй, хозяин, все наладится, – ласково щурясь на меня, произнес он своим берущим за душу голосом, – давай лучше выпьем с горя, у меня с собой есть.

Иркины уроки отковали во мне такую ненависть к спиртному, что я скорее с горя окунулся бы в помои, чем стал осквернять пьянкой свое незапятнанное страдание, однако голос моего камуфляжного гостя был столь чарующим, взор столь мудрым и ласковым, что через две минуты на столе уже стояли нарезанный сыр и колбаса, а хрустальные стопки были готовы принять в себя настойку боярышника. Ничего, хоть попробую, что он за боярышник за такой, авось не последую за Иркой. А если и последую…

Странно, правда, что он выставил на стол не аптечный пузырек, а выпукло-вогнутую фляжку золотистого металла, покрытую идеально круглыми следами шлифовки.

– Ну, давай за все хорошее! – это была не расхожая застольная присказка, но действительное признание в любви ко всему хорошему и не такая уж робкая надежда, что оно когда-нибудь победит.

Когда мы чокались, я заметил, что у него совершенно чистые граненые ногти, и только тогда осознал, что какая-то неубитая часть моей души невольно к нему принюхивается и дивится полному отсутствию малейших дурных запахов и даже, наоборот, присутствию в воздухе не то чтобы аромата, но какой-то шири, что ли, которую хотелось вобрать в себя поглубже. И солнечный напиток, проглоченный мною отрешенно и торопливо, как лекарство, дышал тоже не ароматом, это было бы слишком пышно, но не то лесной поляной, не то летней степью… Да, именно степью, до меня донесся едва уловимый запах полыни и далекого пала, как у нас называли выжженные пространства.

Напиток был сладкий, но совсем не липкий, вроде бы и не крепкий, но я забалдел от первой же стопки. Забалдел каким-то странным образом – очумелость вовсе не усилилась, а, наоборот, отхлынула, я начал ясно понимать, что с нами стряслось, – только понимать с той неправдоподобной разницей, что наша с Иркой история предстала мне на диво прекрасной. Лишь теперь я понял, какая сила заставляет людей исповедоваться перед незнакомцами – не жажда жалости, но жажда восхищения: никому другому не выпало столько счастья и столько отчаяния.


Еще от автора Александр Мотельевич Мелихов
Исповедь еврея

Романы А. М. Мелихова – это органическое продолжение его публицистики, интеллектуальные провокации в лучшем смысле этого термина, сюжет здесь – приключения идей, и следить за этими приключениями необычайно интересно. Роман «Исповедь еврея» вызвал шум и ярость после публикации в «Новом мире», а книжное издание стало интеллектуальным бестселлером середины девяностых.


Испытание верности

"... Однако к прибытию энергичного милицейского наряда они уже успели обо всем договориться. Дверь разбили хулиганы, она испугалась и вызвала мужа. Да, она знает, что посторонним здесь не место, но случай был исключительный. А потому не подбросят ли они его до дома, им же все равно нужно патрулировать? ...".


На Васильевский остров…

В этой книге слышится гул времени: судьба романтического советского поколения сливается с судьбой страны в эпоху исторического перелома. Веселая компания друзей – умных, смелых, одаренных – вступает в жизнь, уверенная в своем блестящем будущем. Но с годами надежды тают, и самый преуспевший из них задумывается, почему так получилось. Роман отвечает на важнейшие вопросы современности, однако, при всей глубине раздумий, в нем есть кипение жизни, есть смех, есть слезы, есть любовь.


Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Нет лучше времени, чем юность! Нет свободнее человека, чем студент! Нет веселее места, чем общага! Нет ярче воспоминаний, чем об университетах жизни!Именно о них – очередной том «Народной книги», созданный при участии лауреата Букеровской премии Александра Снегирёва. В сборнике приняли участие как известные писатели – Мария Метлицкая, Анна Матвеева, Александр Мелихов, Олег Жданов, Александр Маленков, Александр Цыпкин, так и авторы неизвестные – все те, кто откликнулся на конкурс «Мои университеты».


Броня из облака

Наверное, это самая неожиданная книга писателя и публициста Александра Мелихова. Интеллигент по самому складу своей личности, Мелихов обрушивается на интеллигенцию и вульгарный либерализм, носителем которой она зачастую является, с ошеломительной критикой. Национальные отношения и самоубийства, имперское сознание и сознание национальное, культурные мифы и провокации глобализма — вот круг тем, по поводу которых автор высказывается остро, доказательно и глубоко. Возможно, эта книга — будущая основа целой социальной дисциплины, которая уже назрела и только ждет своего создателя.В этой книге автор предстаёт во весь рост смелого и честного мыслителя, эрудированного и притом оригинального.


Рекомендуем почитать
Виталик

«Вечером Вовка Котиков наконец понял, что застрял посреди пустыни всерьез и надолго, а потому так же всерьез начал готовиться к героической, как и положено первопроходцам, смерти…».


Aldan M.A.G. 3,14

«От вида довольной физиономии Сашки Сазонова, моего соседа по комнате в общаге, мне хотелось заскрежетать зубами. Разумеется, он-то уже „отстрелялся“ и теперь со свободной совестью пакует чемодан в Турцию, где будет беззаботно наслаждаться всеми прелестями умеренно-бюджетного „все включено“…».


Любийца

В книгу вошли любовные романы «Пепел сгоревшей любви», «Ты только живи» и повесть «Любийца» Игоря Матвеева, хорошо известного читателям по его предыдущему роману «Прощай, Багдад…».


Я влюблена

Герои романа неожиданно встречаются спустя пять лет после развода и обнаруживают, что их все еще что-то связывает. Оба пытаются понять, что именно. Общие воспоминания? Тоска о прошлом? Или это просто сексуальное влечение, которое они всегда испытывали друг к другу?Нелегко построить отношения заново. Как быть с грузом незабытых обид? И ради чего каждому из них менять давно налаженную жизнь?Чем закончится эта непростая история, читатель узнает, прочитав роман.


Камчатская рапсодия

О том, что любой приказ вышестоящего военного командования РФ российскими военнослужащими будет выполнен чётко, вовремя, и неукоснительно.  Где бы они не дислоцировались, в каких бы условиях не находились.   Пусть даже приказ,  порой,  покажется кому-то удивительным, возможно и абсурдным, но…В романе и юмор, и реалии армейской жизни, и музыка (на грани фола), и любовь, и дуэль, и жизнь маргиналов… Главное: российские военные способны выполнить любой приказ, даже такой.


Беседь течёт в океан

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бывальщина и небывальщина. Морийские рассказы

Рассказы посвящены нравам бывалых, трусляков и балбеев, довольно странных видов Психов, Дураков и Простаков, появившихся в Мории в XIX веке и быстро расширяющих свою территорию групп морийского населения. Точно неизвестно, кто они. Известно, что морийцы. Но на людей они тоже не очень похожи. Саша Кругосветов считает, что у этих существ много общего с фамами, хронопами и надейками Кортасара. С нашей, человеческой точки зрения у этих существ очень странная жизнь. Тем не менее, присмотревшись, мы сможем разглядеть в них хорошо знакомые нам типажи, а также те или иные черты современной действительности и современного общества.


Музыка после Вагнера

«Если бросить беглый взгляд на темы, которые вдохновляют творчество современных композиторов, на те формы в которые вылилась их музыка, то получится впечатление совершенного хаоса. Тут и глубокомысленные поэмы из области современных философских исканий, рядом с ними примитивная романтика и социальная драма, тонкие импрессионистские наброски и строгая, чистая, в смысле стиля, камерная музыка, музыка на социалистические темы и догматические религиозные композиции. Но стоит только глубже нам всмотреться в это пестрое многообразие явлений современной музыкальной жизни, и мы без труда заметим одну общую черту, свойственную всем жизнеспособным музыкальным произведениям наших дней.


Бульвар Сен-Жермен

«Я вышла из конторы и, посмотрев на небо, остановилась под козырьком крыльца. Дождь… Мелкий, противный, нудный, промозглый, пакостный, мелочный, отвратительный, завистливый, подлый, двуличный, козел…. Эпитеты перестали иметь хоть какое-то отношение к дождю. Самому обычному осеннему дождю… Раскрыв зонт, я шагнула в хлюпающую асфальтовую реку…».


Человек — говно

«Я незаметно сунула голову в дверь тренажерного зала. «Человек – говно» бродил среди тренажеров, весело болтая с тренером. Убранные в хвост густые черные волосы, стильные очки, широкие плечи, свободные штаны и нечеловеческого размера яйца…».