Вдох, выдох - [4]

— Необязательно, — всё с тем же пристально-ласковым, игриво-дерзким вызовом в глубине зрачков возразила Яна. — Насильник ожидает сопротивления жертвы, а тут — нестандартный ход. Даже секундное замешательство с его стороны даёт жертве преимущество. Нужно только успеть его использовать.

— Это слишком рискованно, — сказала Кира, внешне абсолютно бесстрастная и холодная, но внутри — тугая, как пружина. — Поэтому лучше отдавать предпочтение стандартным приёмам: уж они-то, в отличие от вашего креатива, работают в большинстве случаев. На «психологию» нужно время, а оно не всегда у вас есть. Да и ситуации  разные, и люди тоже. С одним сработает одно, с другим — другое. А сила и боль — самые простые, но универсальные и безотказные вещи. Ну, давайте представим, что вы — насильник. Захватите меня сзади.

Девичьи руки цепким кольцом оплели её, скользя ладонями по телу, персиковая щёчка прильнула к её щеке. Жадно растопыренные пятерни накрыли её грудь и мягко сжали.

— Эй! — невольно дёрнулась Лютова. — Лапать меня не обязательно.

— Извините, но я никогда не участвовала в изнасиловании, поэтому не знаю, как это правильно делается, — простодушным тоном проговорила Яна. Ага, как же, святая простота! Голос — как у смущённой школьницы, а блудливые ручонки уже переместились ниже пояса и грозили вот-вот проскользнуть в брюки наставницы.

Ощущение полного идиотизма всего происходящего накрыло Киру и выбивало почву из-под ног. Стараясь не причинить девушке боль, она решительно высвободилась и заблокировала дальнейшие поползновения её не в меру шаловливых рук захватом — твёрдо, но не грубо.

— Ух ты! Круто! — не оказывая малейшего сопротивления, восхищённо улыбнулась Яна. — Я и глазом моргнуть не успела! А как это вы сделали?

— Что ж, давайте разберём поэтапно, — надеясь наконец вернуть занятие в рабочую колею, сказала Лютова. И добавила веско: — Только сосредоточьтесь на технике, пожалуйста. Моё время стоит ваших денег.

— Хорошо, я постараюсь, — отозвалась Яна с чувственным, грудным смешком, который когтистой кошачьей лапкой опять зацепил в Кире напряжённо ноющую струнку физической тяги. Сосредоточение требовалось самой Лютовой. А ещё лучше — ледяной душ.

Нечеловеческим усилием воли заключив себя в невидимый скафандр бесчувственности, Кира движение за движением — сначала в замедленном темпе, а затем в обычном — разучила с Яной приём. Глянув на часы, она небрежно бросила:

— Ну, думаю, на сегодня достаточно. Клуб уже закрывается.

Девушка смахнула с себя пот полотенцем и улыбнулась.

— Ну, как я вам?

— В смысле? — на секунду оторопела Кира.

— В смысле, что индивидуальный подход творит чудеса. — И Яна, эротично обхватив горлышко бутылки пухлыми губками, сделала глоток воды.

— Пожалуй, вы не безнадёжны, — сухо ответила Лютова.

— Рада это слышать, — рассмеялась девушка, показав ровный жемчуг зубов. — Ну так что, вы согласны перевести меня на индивидуальный график?

Ответ «да» подразумевал продолжение эротических домогательств. Кира решила, что романы на работе ей ни к чему.

— Хорошо, только на моих условиях, — сказала она жёстко. — Переодеваться — строго в предназначенном для этого помещении клуба, то бишь, в раздевалке. Это раз. Два — на тренировку приходить в свободной одежде, не требующей посторонней помощи.

— А будет и три? — Яна сняла с плеча Киры невидимую соринку. В её зрачках плясали и смеялись чертенята.

— Будет и три. Работать всерьёз и не валять дурака, — закончила Кира и направилась к двери.

— Ну простите, — со смехом догнала её Яна. — Мне просто хотелось добиться индивидуальных занятий.

— Вы могли прямо попросить об этом с самого начала. Я не люблю, когда попусту тратят моё время.

Быстрым, мягким шагом Кира вышла из зала. Женственностью её походка не отличалась, скорее, в ней сквозила сила, не лишённая пластичности и своеобразной грации большого хищника. Смеющаяся Яна настигла её уже в раздевалке, забежав вперёд.

— Ну простите меня, я больше так не буду. Обещаю впредь подходить к делу серьёзно. Я согласна на все ваши условия, сэнсэй.

*

В камере СИЗО об условиях для занятий не шло и речи, но Кира и там умудрялась поддерживать себя в форме: отжималась от пола, качала пресс, приседала со своим весом, стояла в планке, не пренебрегала растяжкой. Она просто делала то, к чему привыкла, и это помогало оставаться собранной, не раскисать и физически, и морально. Камера была душная и тесная, и большую часть пространства занимали двухъярусные железные койки и стол. Сокамерницы смотрели на неё безучастно, не мешали. Даже вняли её просьбе не курить во время выполнения упражнений. Настроение у них преобладало подавленное. Они мучились от тревоги и вынужденного безделья.

Правда, когда к ним в камеру поступила одна беспокойная особа по имени Валька, возникли небольшие проблемы. У Вальки это была уже не первая судимость, она отличалась скандальным нравом, ко всем цеплялась, стремилась навязать свой «авторитет». Неопытные сокамерницы принимали это за чистую монету, и ей быстро удалось подмять их под себя. Лютова знала не больше них, но ей почему-то казалось, что всё это — дешёвые понты. Они видели её впервые и вряд ли что-то о ней слышали — что ей мешало пустить им пыль в глаза? Она просто хотела утвердиться, вот и гнула пальцы веером.