Вавилонская башня. Крушение - [48]

Вот только Клара не понимала, что же случилось с ее возлюбленным. Неужели он так стосковался по работе, что готов променять на свою работу ее любовь? Но она готова была понять и это и терпеливо ждала, когда Клементину вновь скажет ей те слова, которые говорил до устройства на работу. А говорил он тогда:

— Я хочу обеспечить тебе достойную жизнь и ради тебя готов на все. Мне негде было приобрести приличную профессию, но вот охранником я бы мог работать. Если бы я устроился охранником, ты бы посмотрела, на что я способен!

Теперь она видела, на что он способен, но к ней он переменился. Говорил грубо и как будто искал повода для ссоры.

А однажды в ответ на ее недоумение чуть ли не раскричался:

— Да ты посмотри на себя и на меня! Ты что, не видишь, что мы из разных миров? Ну-ка поехали! Я приглашаю тебя познакомиться с моими родными!

— Я буду очень рада, — сказала Клара. — Я считаю, что ты должен познакомиться и с моей семьей тоже. И если ты думаешь, что у нас мало проблем, то ты ошибаешься.

— Но они у вас совсем другие, чем у нас! — злобно сказал Клементину.

И вот Клара вошла во двор, заваленный грудами металлолома. Чего тут только не было: и сетки от кроватей, и трубы, и чайники, и вышедшие из строя моторы. Два полуголых молодчика разбирали кучу, лежавшую посередине двора, отправляя медь к меди, олово к олову. Лохматый старик с седой бородой наблюдал за ними. Девушка-хромоножка с хорошеньким личиком проковыляла по ступенькам и широко улыбнулась Клементину, с любопытством поглядев на Клару.

— Вот и папа пришел, — сказала она.

Клементину не стал представлять Клару, он провел ее прямо на кухню и усадил за покрытый рваной клеенкой стол.

— Давай корми нас, дочка, — сказал он.

Шерли взялась уже за грубую миску, собираясь положить из закопченной кастрюли фасоли, но Клара сказала:

— Спасибо! Я не голодна.

— Она брезгует нашей едой, Шерли, — громко заявил Клементину. — Но ты можешь не волноваться, здесь все чисто.

Клара вспыхнула:

— Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что это неправда? — сказала она.

— Да брось ты свои финти-минти, никого ты тут не обидишь, мы люди простые, не нравится, так и говори!

Щеки Клары запылали, а из глаз чуть не брызнули слезы. Да, ей тут было не слишком-то уютно, но она пришла сюда с открытой душой, с готовностью принять всех, кто тут живет. Она не боялась бедности. Живя в богатом доме, она и сама была совсем не богата. Так за что было ее обижать? Оскорблять? Издеваться?

— Понюхала наш запах? — гнул свое Клементину. — Я тебя специально сюда привел, чтобы ты полюбовалась на нашу грязь. Я не преувеличиваю, когда говорю, что мне путь в твой мир заказан, у тебя все красиво, а у меня вот так!

— Чего ты хочешь? Чтобы я ушла? Чтобы оставила тебя в покое? — В голосе Клары звенели слезы, но она сдерживалась. Она не хотела ссоры, она любила этого человека. Неужели он не понимал, сколько он для нее значит? Что он для нее — вся жизнь?

— Тебе виднее, — уклончиво сказал Клементину. — Но не мне встречаться с аристократами, с которыми ты живешь. Теперь ты это поняла.

Клара встала и молча пошла к машине.

— Приезжайте к нам! — жалобно сказала Шерли.

— И где это ты нарыл такую женщину? — спросил с невольным восхищением Аженор.

Агустиньо и Куколка провожали Клару как королеву. Один открыл ей дверцу машины, другой закрыл ее. Они не знали, как ей угодить, что сделать, чтобы понравиться. И, наверное, их забота и рвение хоть немного смягчили отчаяние Клары. Как бы ни старался Клементину заставить ее поверить, что привез ее в логово зверей, но вокруг были люди, и совсем не злые. Но что же творилось с Клементину? Почему он прогнал ее? Вот о чем неотступно думала Клара, и слезы закипали у нее на глазах.

То же самое спросил сына и Аженор.

— Зачем ты ее прогнал? — спросил он.

— Затем, что она мне начинает всерьез нравиться, отец, — ответил уже без всякого ерничества Клементину. — А для меня сейчас самое опасное — влюбиться. Особенно в такую!

Глава 19

Клара ехала домой, и на сердце у нее было все так же тяжело и безрадостно. По дороге она заехала к Анжеле, все рассказала ей, но никакого облегчения не почувствовала. Анжела всегда советовала ей одно: расстанься с этим человеком. Она невзлюбила его с первого взгляда. Она не доверяла ему и пророчила Кларе одни неприятности. Да, конечно, неприятностей было хоть отбавляй, но они были совсем другими, чем предполагала Анжела, которая видела в Клементину преступника, а Клара чувствовала, что он очень добрый и хороший человек, вот только запутался и никак не может выпутаться. А в чем он запутался? Кто его запутал? Клара не могла этого понять. Но пыталась.

Слова, тон Клементину ее обижали, но не обманывали. Она видела, знала, что он к ней неравнодушен, и не могла понять, почему он так яростно борется со своей привязанностью. А ведь Клара была так нежна с ним, так преданна. Вряд ли она чем-нибудь обидела его или оскорбила. Ну а если все-таки обидела?

Клара принялась перебирать в памяти историю их знакомства. Вспомнила лазарет, осунувшееся лицо Гильерми на подушке и у его постели Клементину в халате медбрата. Ее сразу приковали к себе его полуприкрытые веками выразительные черные глаза... Потом они шли рядом по коридору, она задавала вопросы, хотела узнать поподробнее о состоянии Гильерми, и он охотно отвечал ей... Тогда она приняла его за санитара, постоянного служащего лазарета, и только потом узнала, что он оказался там случайно, просто подрабатывал. Но зато она сразу почувствовала, что он ищет повод, чтобы случайная встреча превратилась в знакомство, и ее это почему-то взволновало. Их тяга друг к другу была взаимной и ощутимой, она возникла сразу. Так что же случилось потом?