Васька путешественник - [6]

Нужно признаться, что исчезновение Дымаря в нашей семье особой печали не вызвало, но тут же было решено: обязательно раздобыть маленького котёночка разинской породы. Он вырастет у нас, привыкнет к дому и будет таким же покладистым котом, как и Лобан деда Луки. Случай заполучить котёнка представился неожиданно скоро.

Новый член семьи

Нам предстояла поездка на самый дальний из заповедных островов — остров Круглый. Дело было летом, и мы решили взять с собой наших девочек. Этому они были очень рады, особенно Татьяна, — у неё на Круглом жила подруга, такая же как и она, шестилетняя попрыгушка. Подруга была дочерью наблюдателя-азербайджанца Зейнала Мамедова, и звали её Рафигой.

Выехали мы очень рано на маленьком катере. Этот катер — просто-напросто моторная шлюпка, никаких кают и кубриков на нём нет, пассажиры сидят на скамейках, или, как говорят моряки, на «банках». Тут же, посредине лодки, стоит и небольшой мотор, который при работе стрекочет, как весёлый кузнечик. При попутном ветре, в помощь мотору, на катерке можно поднять парус, и тогда наш «Нырок» мчится, обгоняя ветер и разбрасывая фонтаны брызг своими зелёными бортами.

Был у нас в заповеднике ещё один катер — «Фламинго», но это уже настоящее морское судно, с крытой палубой, с удобными кубриками и сильным мотором. На «Фламинго» мы плавали чаще всего зимой, когда идут дожди и море неспокойно.

На Круглый можно было проехать двумя путями: либо через залив, лавируя между мелкими островками, на которых гнездятся чайки, либо напрямик, открытым морем. Первый путь был всегда безопасен, даже для нашего маленького «Нырка», так как в заливе при любой погоде можно найти защиту от волн. Но этим путём до Круглого чуть ли не в два раза дальше, а нам нужно было пораньше до него добраться. Я посоветовался с мотористом — молодым парнем Митей Саблиным, — как лучше ехать. Митя внимательно осмотрел небо, по которому разливался жёлтый свет утренней зари, посмотрел на дальние горы, на цвет морской воды и уверенно сказал:

— Поехали прямо!

Здешние рыбаки очень хорошо угадывают, какая будет на море погода, — угадывают по разным приметам. Например, если утренняя заря слишком красная, — жди днём ветра; если горы надели облачные шапки, — будет дождь, и так далее. Моторист Саблин был сыном и внуком рыбака, сам вырос на море, и ему ли не знать всех этих примет насчёт погоды!

Митя запустил мотор, и наш «Нырок» тронулся в путь. Сидя у руля, я вёл катер вдоль берега острова, мимо пристаней и стоящих на якорях судов. Впереди виднеется белая вышка маяка, который стоит на самой южной оконечности нашего острова. Фонарь на маяке ещё не потушен с ночи и сейчас приветливо нам подмигивает, как большой жёлтый глаз. Вода в заливе нежнозелёного цвета и совершенно неподвижна. С борта ясно видны кустистые рыжие водоросли, которыми покрыто вязкое дно залива.

Минуем склады рыбозавода. Трескотня нашего мотора гулко отдаётся от стен длинных зданий, стоящих над самой водой. Вот и конечный мыс острова с маяком! Перекладываю руль влево, и «Нырок» весело выбегает на открытый водяной простор.

Море такое же тихое, как и залив, только медленно, равномерно дышит мёртвой зыбью. Смотришь на воду — и видишь: гладкая, сверкающая равнина вдруг начинает постепенно вспухать. Образуется очень пологая водяная возвышенность. Эта возвышенность движется навстречу катеру, медленно и ласково приподнимает его на себе и так же бережно снова опускает. Идёт вторая возвышенность, третья, четвёртая и так без конца. Мёртвая зыбь нашему судну не страшна, — наоборот, её мерное покачивание убаюкивает, и привычному человеку даже приятно.

Девочки сидят рядышком на «банке» и смотрят назад. Им нравится наблюдать, как за кормой, из-под гребного винта, вздымается шумный водяной бурун, а далеко за катером тянется прямая, ровная дорожка из пузырьков пены. Таня сегодня первый раз с гордостью надела мамин подарок — белый фартучек с вышитыми на нём тремя грибами-мухоморами. Этот фартук она бережёт до крайности, боится даже к нему руками прикоснуться, чтобы не запачкать.

Солнце поднялось выше, вода в море посветлела и покрылась бесчисленными золотыми искрами. Ярко осветились белые дома и черепичные крыши на острове Рыбачьем.

Остров всё дальше и дальше. Уже не видно его низких зелёных берегов, только красные крыши да вершины деревьев возвышаются над водой. Вот скрылись и крыши, а за ними погрузилась и вышка ветродвигателя, который стоит рядом с нашим домом. Лишь башня маяка, как прямой тонкий палец, ещё долго виднеется позади. Я открыл крышку лодочного компаса и взял по нему прямой курс на остров Круглый.

Впереди катера вдруг закипела и мелко забурлила вода. На ней появилось множество каких-то предметов, похожих на блестящие серые шарики. Шарики густо усеяли воду и все, как по команде, стали неподвижными. Митя поглядел из-под руки вперёд, свистнул и поспешно остановил мотор. Катер перестал тарахтеть, но продолжал с тихим журчанием быстро двигаться вперёд. С ходу он врезался в гущу блестящих шариков. Вода снова забурлила, шарики заметались, и из воды начали выпрыгивать рыбы — стройные, похожие на веретёна, с тёмными спинами и блестящими белыми брюшками. Рыба, как стая шустрых птиц, веером разлетелась прочь от катера. Некоторые сильно стукались о борт, а две рыбины, не рассчитав своих прыжков, шлёпнулись прямо к нам в катер и затрепетали на решётке настила. Это была кефаль.