Васильки - [5]

В далеком краю, куда нету дорог,

Где лес тишиною объят,

Растет заповедный чудесный цветок,

Который достоин Тебя.

И нам не увидеть с Земли никогда

То небо чужое, где есть

Горящая светом надежды звезда,

Что я бы назвал в твою честь.

Я бьюсь над загадкою день ото дня —

Нельзя мне решать сгоряча —

За что же Господь так приветил меня,

Что я вдруг Тебя повстречал.

…Увы, не нашел я тот дивный цветок

И к звездам во сне лишь летал.

Возьми же взамен эти несколько строк,

Что я для Тебя написал.

февраль 2001

Двери

М.

Вот чем я болен – тоской по пониманию

братья Стругацкие «Улитка на склоне»

Мне опять не по себе и душа тоскует —

Поднимает кто-то пыль Млечного Пути.

Параллельные миры все же существуют,

Даже двери есть туда. Мне бы ключ найти.

Сквозь окно луна глядит, не мигая, строго

И похож на океан старый спящий пруд.

Манит зыбкостью своей лунная дорога.

Просто я хочу узнать, для чего мы тут.

Я укладываюсь спать в трепетном волненьи,

Будто бы спортсмен-прыгун замер, встав на край.

Доктор Фрейд – простой маньяк. Ни к чему сомненья.

Сон – экскурсия для всех ненадолго в рай.

Но одно смущает тут средь церковных сказок:

Что, мол, рай – волшебный сад. Знай себе, ленись.

Мол, захочешь что-нибудь, – получи все сразу.

Вряд ли станешь там творить и стремиться ввысь.

Что-то здесь не так. А что – мне пока не видно.

У меня вопросов – тьма. Дайте мне свечу!

Много должен я понять. Но порой обидно.

Я боюсь: вдруг этот груз мне не по плечу?

Лишь одни доступны нам потайные двери.

Их открыть совсем легко. Трудно – закрывать.

Параллельный разум там – я уже проверил.

Это книги. Их давно следует читать.

Там мой прииск, мой тайник, золотая россыпь.

Я могу закрыть глаза и увидеть свет.

В них порой ответы есть на мои вопросы,

А порою – лишь вопрос. А ответа нет.

До чего нас доведет тяга к постоянству?

Как увидеть новизну в том, к чему привык?

Нам знакомы лишь слова «Время» и «Пространство».

Две далекие звезды отделяет миг.

Кто безумец – кто поэт; тот злодей – тот гений.

Только тонкая черта отделяет их.

Кто я – ищущий свой путь или раб сомнений,

Или просто я чужой посреди своих?

Зарешечено окно из моей палаты.

И замо́к надежный есть на моих дверях.

Трудно будет вам достать здесь меня, ребята.

Я – свободен. А понять не пытайтесь зря.

апрель 2002

Как лёд

Отключите приборы шальные:

Я не слышу сквозь них тишину.

Я здоров. Это вы все больные —

Вы у вашего мира в плену.

Как же вы заблуждаетесь сильно!

Человек – он отнюдь не «венец».

Всё вокруг – декорации к фильму.

Скоро выплывет надпись «конец».

Как полет ощутить в самолете?

Самолеты не могут летать!

Вы Вселенной умом не поймете,

Ну, нельзя ее этим понять.

Не спросив – не получишь ответа,

Получив – вдруг неверно поймешь?

Но ведь кто-то увидит луч света —

Луч ударит по сердцу. Как нож.

Как жить дальше с немыслимой раной?

Как подняться, как действовать вновь?

Стало то, что привычно – вдруг странным,

Утекая в песок словно кровь.

Вы по миру на ощупь идете.

Вам приснилось что вы – наяву.

То, что жизнью вы гордо зовете,

Я совсем по-другому зову.

Эта истина слишком простая

Чтоб ее, не пугаясь, понять.

…Я как лед на руках ваших таю.

Не держите – прошу вас! – меня.

Я взлечу, уносимый надеждой

И помчусь на рассвет через мглу.

И останется тесной одеждой

Мое тело лежать на полу.

6 мая 2002

Кто-то изнутри

Это вновь произошло, взмыли с веток птицы.

Сердце с ними норовит – бьется, что есть сил.

Заворочался во мне тот, кому не спится,

И пока он там не спит – белый свет не мил.

Он и мне спать не дает – мучает, изводит,

Заставляет меня лезть в этот переплет.

По ночной квартире он вслед за мною бродит.

Мне совсем невмоготу – я ищу блокнот.

Лишь одно лекарство есть успокоить душу

(Вы не трогайте меня, я сейчас больной).

Если я не подчинюсь – он меня задушит,

Этот кто-то изнутри, экзекутор мой.

Я терзаю свой блокнот и перо кусаю.

Ночь мелеет, дождь шуршит, сладкий чай остыл.

Словно жилы на кулак строчки я мотаю —

Я тяну их из себя из последних сил.

Ядом капаю на лист будто змей – из пасти.

Или это только кровь черная моя?

У чернильницы есть дно – к горю или к счастью?

И бумага стерпит все. Хватит ли меня?

Задремал мучитель мой. Только мне не спится.

Закурил бы – вот беда, не курю ведь я.

И, забытый до поры, словно крылья птица,

Расправляет мой блокнот мятые края.

Для кого я написал эту рифмо-повесть?

Может быть, ее прочтет только тишина.

Что-то есть внутри меня. Видно, это Совесть.

Мне теперь не по себе, если спит она.

16 мая 2002

Разбавленное солнце

Прорвались весны отголоски

Сквозь бельма немытых окон.

Две влажных соленых полоски

Терзали лица полигон.

Мне солнце – не ярче лучины,

Земля – как дыра, а не шар.

Болит за решеткой грудины

Прижатая сердцем душа.

Я крылья сложил в миг экстрима —

Их склеила липкая ложь.

Упал я в глазах у любимой

На правды отточенный нож.

Борясь за любовь и за дружбу,

Я душу в боях расплескал.

И сил нет собрать эту лужу.

И смотрит оттуда тоска.

Я лужу души попытался

В граненый стакан собирать.

Но понял, как только проспался:

Мне заново всё начинать.

Я множил пустые попытки,

Но ясно мне стало как снег:

Нет истины в горьком напитке,

Есть истина в личной вине.

Мне выходом стало забвенье,

Блеснули зрачки из-под мглы.

И остановилось мгновенье

На скошенном зубе иглы.