Василий Теркин после войны - [9]

Шрифт
Интервал

Чтоб цвели, росли картошки,
Чтоб не вытянули ножки
Не грусти, моя гармошка,
Разливайся соловьем,
Не останется картошки —
Госпоставки отдаем.
Разгулялся ветер в поле
И зовет с собой, зовет,
От колхозной нашей доли
Я сорвуся на завод.
На заводе Машу встречу,
Мне расскажет обо всем,
И однажды в теплый вечер
Мы с завода удерем.
Где-то есть в лесу полянка,
Себе выроем землянку,
Перетерпим, перетрем
И счастливо заживем.
Воевали, воевали,
А теперь заплакали,
То свободу обещали,
А теперь заакали.
Говорят, опять война —
Мое сердце радо:
Сталина сожрет она —
Так ему и надо.
Эх, калина-калина,
Нам не надо Сталина,
Нам не надо ВКП,
Жить хотим мы по себе.
Песня спета до конца,
Милые приятели,
Вспомните «вождя-отца»
И пошлите к матери.
***
— Ну, и Тёркин, ну, и малый,
И в кого ты удался,
Только мать, наверно, знала…
— Я от тетки родился.
— Тёркин-теткин, ёлки-палки,
Сыпь еще на зло врагу!
— Не могу. Таланта жалко.
На потом поберегу.
Песни разные на выбор,
Часть оставлю про запас.
— И на том тебе спасибо.
— На здоровье. В добрый час.

КОЛХОЗНЫЙ СТОРОЖ

Ходит сторож, носит грозно
Дулом книзу ружьецо.
Ночью на земле колхозной
Сторож — главное лицо.
Осторожно, однотонно
У столба отбил часы,
Ночь давно. Армяк суконный
Тяжелеет от росы.
И по звездам знает сторож, —
По приметам, как всегда,
Тень двойная станет скоро
Проходить туда-сюда.
Молодым — любовь да счастье,
Хороша соседа дочь!
Провожает Тёркин Настю,
Провожаются всю ночь.
Проведет он до порога:
— Ну, прощай, стучись домой…
— Нет, и я тебя немного
Провожу, хороший мой…
И доводит до окошка:
— Ну, прощай, хороший мой…
— Дай и я тебя немножко
Провожу теперь домой…
Дело близится к рассвету,
Ночь свежеет — не беда,
— Дай и я тебя за это…
— Дай и я тебя тогда…
Под мостом курлычет речка,
Днем неслышная совсем.
На остывшее крылечко
Отдохнуть старик присел:
— Что мне шляться влево-вправо?
Что я буду сторожить?
От кого? И кто дал право
Не давать народу жить?
Чудаки! Голодным детям
Мать картошки накрадет…
Это ли зовут на свете
Воровством? — Свое берет.
Вор один — в Кремле удавом
Озирается кругом,
Воровство назвал он правом,
Справедливость — воровством.
Сторожить меня поставил,
Самому чтоб больше взять —
Займов, взносов да поставок, —
А народу голодать.
В небе звезды, словно свечки,
Тихо светят. Тишина.
На остывшем на крылечке
Деда тень едва видна.
Свесил голову, как птица,
Ружьецо у ног, как кол.
— Что-то, дед, и мне не спится, —
Тёркин к деду подошел.
— Ну, садись. А мне привычно.
Тем и должность хороша:
Ночью обо всем отлично
Можно думать не спеша.
О земле, забытом Боге,
О скитаниях людей,
О своей, твоей дороге,
О судьбе твоей, моей.
Позабыт порядок древний,
Жизнь, конечно… Да не та…
Правят нынче на деревне
Суета да маята…
Посох вырезать бы крепкий,
Сто рублей в пиджак зашить,
И пойти, как наши предки,
По Руси, покуда жив.
По окольным по дорогам
Обойти Россию всю,
За народ просить у Бога
На молитве где в лесу.
Горе всякое сносили —
Завещал терпеть Иисус…
Не один же я в России
Верен Богу остаюсь.
Где-нибудь тропой ночною
Старец с посохом бредет.
Мы вот здесь сидим с тобою,
Говорим, а он идет.
А дорог на свете много,
Пролегли и впрямь и вкось,
Ходят люди по дорогам,
Жаль одно, что ходят врозь.
В небе вспыхнула зарница.
— По весне слыхал о том,
Как пошел через границу
Человек один пешком.
И идет, поди, далече,
Без куска, один, как перст,
На войне был искалечен,
А обижен властью здесь.
По лесам идет, по тропам,
По долинам древних рек,
Пробирается в Европу,
Как из плена, человек.
Он идет тропой глухою,
Смерть повсюду стережет.
Мы вот здесь сидим с тобою,
Говорим, а он идет.
Мало всякое начало —
К большаку ведет тропа…
Говорят еще — с канала
Пробирается Степан.
Он идет, жилье минуя, —
Для чего ему канал?
Потерял семью родную,
Дом и двор свой потерял.
Придавив тоску зубами,
Знает, с кем свести расчет,
Днями спит, идет ночами…
Мы сидим, а он идет…
В небе звезды поредели,
Поседело всё вокруг,
Где-то первые пропели
Петухи спросонья вдруг.
— Скоро день. Уже недолго
Будет день и на Руси.
Ночь еще крадется волком,
Только свет не погасить!
И до отчего порога,
До родимого села,
До восхода та дорога
Через муку пролегла.
Что поделаешь — иному
И еще кружнее путь,
И идет иной до дому
То ли степью незнакомой,
То ль горами где-нибудь.
Дед встает. Светло и строго
Утомленное лицо.
Где-то рядом за дорогой
Тихо звякнуло кольцо.
И невольно вздрогнул Тёркин:
В самом деле — кто идет?
Тихо-тихо. Только зорьке
Где-то вновь петух поет.
Ветерок с полей повеял
И донес, донес, донес
Звук тальянки: плакал, млея,
Затихал и снова рос.
И брела гармонь куда-то,
Только слышалось едва:
«В саду мята
Не примята,
Да не скошена
Трава…»

НОЧЬЮ В ПОЛЕВОЙ БРИГАДЕ

— Дельный, что и говорить,
Был тот предок самый,
Что придумал суп варить
Да еще с грибами.
Суп во-первых, во-вторых
Гречневую кашу.
Нет, тот предок был старик,
Видно, русским, нашим.
По полям пополз туман,
И в ночной прохладе
Полевой колхозный стан
Спать ложиться ладил.
Привалясь на тяжкий сноп,
Не щадя махорки,
Чтоб комар не жалил лоб, —
Вел беседу Тёркин:
— Вам, ребята, с серединки
Начинать, а я скажу:
Я не первые ботинки
В этой жизни без починки
Износил и всё хожу.
Подавай скорей заявки,
Всё равно от мошкары
Не уснуть… Возьмем козявки
Или эти комары.
Это ведь хитрее пули:
Не дают, хоть лопни, спать,

Еще от автора Владимир Иванович Юрасов
Враг народа

Искренний и реалистический роман о советском офицере в советской оккупационной зоне в побежденной Германии, который мучительно пытается разобраться в окружающей его жизни и вырваться из лап МГБ.


Рекомендуем почитать
Без социалистического реализма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Блатные сказочки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сталинщина как духовный феномен

Не научный анализ, а предвзятая вера в то, что советская власть есть продукт российского исторического развития и ничего больше, мешает исследователям усмотреть глубокий перелом, внесенный в Россию Октябрьским переворотом, и то сопротивление, на которое натолкнулась в ней коммунистическая идея…Между тем, как раз это сопротивление, этот конфликт между большевизмом и Россией есть, однако, совершенно очевидный факт. Усмотрение его есть, безусловно, необходимая методологическая предпосылка, а анализ его — важнейшая задача исследования…Безусловно, следует отказаться от тезиса, что деятельность Сталина имеет своей конечной целью добро…Необходимо обеспечить методологическую добросовестность и безупречность исследования.Анализ природы сталинизма с точки зрения его отношения к ценностям составляет методологический фундамент предлагаемого труда…


Серый - цвет надежды

«Все описанные в книге эпизоды действительно имели место. Мне остается только принести извинения перед многотысячными жертвами женских лагерей за те эпизоды, которые я забыла или не успела упомянуть, ограниченная объемом книги. И принести благодарность тем не упомянутым в книге людям, что помогли мне выжить, выйти на свободу, и тем самым — написать мое свидетельство.»Опубликовано на английском, французском, немецком, шведском, финском, датском, норвежском, итальянском, голландском и японском языках.


Антисоветский роман

Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.


Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Книга принадлежит к числу тех крайне редких книг, которые, появившись, сразу же входят в сокровищницу политической мысли. Она нужна именно сегодня, благодаря своей актуальности и своим исключительным достоинствам. Её автор сам был номенклатурщиком, позже, после побега на Запад, описал, что у нас творилось в ЦК и в других органах власти: кому какие привилегии полагались, кто на чём ездил, как назначали и как снимали с должности. Прежде всего, книга ясно и логично построена. Шаг за шагом она ведет читателя по разным частям советской системы, не теряя из виду систему в целом.