Василий Шукшин: Вещее слово - [170]
Василий Макарович никогда не просил меня познакомить его с отцом, но вместе с тем я не чувствовала в нем какого—то внутреннего сопротивления этому. Скорее даже наоборот. При этом не мог не задумываться он и над тем, что зятю Со—фронова вход и в «Новый мир», и во многие издательства, и в кино был бы заказан. Так что разговоры об отвращении Шукшина к «косности» софроновского дома в противовес «вольнолюбивому» «Новому миру» можно оставить для тех «мечтателей», кто привык укладывать жизнь в прокрустово ложе своих представлений о ней.
Я вовсе не иронизирую над словом «вольнолюбивый». Этот журнал во главе с Александром Твардовским сыграл тогда огромную роль в нашей общественной жизни, действительно стал глотком свежего воздуха. Но то был не единственный глоток.
Конечно, таким же глотком воздуха была и «деревенская проза», одним из флагманов которой стал, уже становился тогда Шукшин. А отношения «деревенщиков» с «Новым миром» были, как известно, вовсе не идиллическими. Ведь «Новый мир» был далеко не первым журналом, опубликовавшим Шукшина и «открывшим новый талант». Беда и трагедия наши в том, что, имея столько родников, мы не смогли увидеть их в одном потоке.
Итак, Шукшин согласился на мое предложение заехать перед отлетом в Сростки в «Огонек», даже не домой, к отцу. Анатолий Владимирович отличался удивительной деликатностью по отношению к ближним. Это трудно себе представить, помня его бойцовские качества на политической арене, но это так. Он ни о чем никогда не спрашивал, все в конечном счете понимая, по мере сил оберегал мир в доме, любой конфликт среди домашних был ему в прямом смысле слова как нож по сердцу. И когда я позвонила отцу на работу и сказала, что мы сейчас заедем с Васей, он коротко сказал:
– Жду.
Да, они были антиподами. И это очень горько. Ведь для меня они остались самыми близкими людьми. Но горько и оттого, что эти большие – каждый по—своему – люди, не щадя сил и самих жизней своих, боролись за одно – за свою страну, за Россию – и так розно понимали смысл этой борьбы, что не смогли понять друг друга.
Нужно сегодня отдать должное этим мужчинам. Ни тот ни другой ни разу не позволил себе критиковать в моем присутствии другого. Вася – как всегда – молчал. Отец – как всегда – берег мой мир. Низкий им поклон.
Встреча в «Огоньке» была напряженной и недолгой. Вася все больше молчал. Отец тоже говорил немного. Я пыталась как—то растопить лед, не могу сказать, что мне это удалось. Помню фразу отца:
– Ну что ж, если вы решили строить семью, счастья вам.
Более чем сдержанно для отцовского напутствия. Но у меня не было сил тогда этому огорчиться. Рядом был Вася, под сердцем – Катя, в сумке – билет в Сибирь.
И мы полетели в Сростки. Дорога была утомительная. Летели до Новосибирска, оттуда через Барнаул, Бийск на перекладных до Сросток. Было лето, а в Сибири, как известно, резко континентальный климат. Жара. Я сильно устала. В Сростки мы попали уже под вечер и, конечно, сразу направились в дом Марии Сергеевны. Видно, действительно, сдержанность в проявлении своих чувств Василий Макарович унаследовал от матери, а может, и от всех сибиряков.
О любви Васи к матери я уже говорила. А уж чем он был для нее, и говорить не приходится. «Кровиночкой», точнее не скажешь. Она не меньше любила и свою дочь, Васину сестру Наташу, но Вася был сын, первенец, «старшой», а главное – он был далеко—далеко и появлялся как ясно солнышко не слишком часто. И тем не менее никто никому на шею не бросился, встретились скорее скупо, строго.
Под этот тон подстраивалась и Таля, Наташа, Наталья Макаровна Зиновьева, хотя у нее более широкая душа – открытая, распахнутая, веселая. А ведь к тому моменту, когда мы с Васей приехали в Сростки, у нее трагически погиб муж и на руках осталось двое близняшек – Надя и Сережа. Вася их не просто любил, он их как бы взял на себя – насколько мог, разумеется. Не было случая, чтобы он без гостинцев появлялся у «племяшей». Когда ему нужно было ехать на съемки в Судак, он сделал все, и Наташа с детьми приехала к нему, чтобы детишки впервые могли поплескаться в настоящем море. Да разве суть в этом? Они просто были его.
Мы расположились в доме, Наташа начала собирать на стол. Не могу сказать, что я себя чувствовала уверенно. Дело не в том, что – как опасался Вася – городской человек попал в чуждый ему быт. Я человек вообще неизбалованный, почти всю войну мы провели в эвакуации в маленьком городе Чистополе, где тогда было все равно что в деревне. Так что дело не в быте, а в том, что я находилась в доме матери человека, которого любила и от которого ждала ребенка. Я чувствовала настороженное отношение Марии Сергеевны ко мне. Кто такая приехала? Какая такая городская? Еще не поженились, а уже беременная? Уж не из нынешних ли, легких? Конечно, ей очень хотелось, чтобы у Васи была настоящая крепкая семья, чтобы с ним рядом была верная, преданная женщина, такая, какой была она сама. Много лет спустя, когда выросла моя дочь, я прекрасно поняла эту настороженность. Но тогда мне было не по себе.
Кроме того, в доме был свой уклад. И этот уклад действительно отличался от городского. Как войти в дом, где снять обувь, с кем первым поздороваться, куда и когда сесть – все это в деревне очень строго, намного строже, чем в городских домах. Этот аспект, вероятно, мало кто из деревенских может описать. Это так же естественно, как дышать. Но я очень быстро поняла, что не знаю, как здесь «дышат», или знаю
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).