Василий Шукшин: Вещее слово - [169]
Много верного сказал в своей книге Владимир Коробов. Но почему сегодня никто не говорит о том, чего он тогда сказать не мог? Почему сегодня никто не откроет «До третьих петухов» и не приглядится еще раз к Горынычу – такому советскому, знакомому, давящему все окрест себя, получающему истинное наслаждение от унижения людей? Почему уж вовсе не замечают чертей, что засели в монастыре? Ведь, как сказал медведь, «эти похуже Горыныча будут… Забудешь, куда идешь. Все на свете забудешь. Ну, и охальное же племя! На ходу подметки рвут. Оглянуться не успеешь, а ты уж на поводке у их – захомутали».
А вы помните, как черти очутились в монастыре? Узнав, что стражник у монастырских ворот – крестьянин из Сибири, они запели песню «По диким степям Забайкалья». И «как они, собаки, пели! Стражник прислонил копье к воротам и, замерев, слушал песню. Глаза его наполнились слезами, он как—то даже ошалел… подошел к поющим, сел, склонил голову на руки и стал покачиваться взад—вперед.
– М—мх… – сказал он.
А в пустые ворота вошли черти».
Мороз по коже идет от провидческого дара Василия Макаровича. По—моему, комментарии и тут вовсе не излишни.
Через несколько лет после гибели Макара Мария Сергеевна Шукшина снова вышла замуж и стала Куксиной. Судя по воспоминаниям и самого Василия Макаровича, и по скупым словам Марии Сергеевны, это был по—настоящему хороший человек. Он любил и уважал жену, глубоко привязался к ее детям, а в 1942 году погиб на фронте. С тех пор Шукшин всю силу своей нераздельной любви отдал матери.
Мать была его совестью, высшей инстанцией, убежищем в непогоду, причалом, тылом, грозным судьей и милосердием.
Незадолго до смерти он написал (цитирую по памяти): «Буду помирать, последняя моя мысль будет о Родине, о матери, о детях». Хочется верить, что он успел об этом подумать. Вот, собственно, и вся его ценностная иерархия. Как всё просто и как много. Интересно, что женщин на этой шкале ценностей нет. Нет и творчества, а ведь он просто не мыслил своей жизни без творчества, и мы не можем представить его вне и без его произведений. Ему была чрезвычайно важна их судьба. Важнее всего – быть услышанным своим народом, донести то, что он понял и прочувствовал – мысль о Родине, свое слово о России.
Не всем легко представить себе в полном объеме такую высокую степень любви, уважения, доверия и боязни немилости матери, на какую поднял эти чувства Василий Макарович. Слишком быстро в городе удалось нам разрушить веками складывавшиеся в нашей стране семейные устои. Конечно, приложено было немало усилий для их разрушения. Но ведь и мы довольно легко приняли новые «условия игры». Никто ведь не заставлял нас под пыткой сдавать родителей в дома престарелых, разводиться, бросать детей, сдавать их в детдома, забывать могилы родных. И я была очень рада, когда услышала от своей дочери перед ее замужеством: «Мама, благослови».
В деревне процесс разложения устоявшегося шел, бесспорно, намного медленнее. Вася привез с собой в столицу свою родину и пытался ее не растерять. Конечно, никому и в голову не придет называть его праведником. Он оступался, падал, поднимался и опять падал, как и все мы. Но и страдал же он, и как страдал. «Маялся».
Как—то Василий Макарович пошел в храм. Как он говорил, «мимо шел». На ступеньках споткнулся и потерял равновесие. Символичная картина. Он и сам ее так воспринял, тогда же, потому что, поднявшись на ноги, повернул стопы свои и в церковь не зашел. Как бы, говорил он, меня не пустили. Это неверно, конечно, но очень хорошо иллюстрирует борения и метания самого Шукшина.
Именно поэтому я придаю сегодня такое значение той поездке в Сростки. Он пытался сохранить в себе свою родину, то, чему она его научила. Он сделал тем еще одну попытку не дать городу победить себя.
Мне казалось естественным перед поездкой на Алтай познакомить Василия Макаровича с моим отцом, Анатолием Владимировичем Софроновым, возглавлявшим тогда журнал «Огонек», бывшим в президиуме СП СССР и так далее. Софронов был действительно крупной личностью, поэтому его и до сих пор не могут забыть, поминают добрым, а чаще недобрым словом. О взаимоотношениях Софронова и Шукшина уже писали, и в этих писаниях много нелепого, вплоть до того, что Софронов—де женил перспективного Шукшина на своей дочери и вцепился в него своей железной хваткой. И каково же, мол, было несчастному Василию Макаровичу брести, понурив голову, из вольнолюбивого «Нового мира» в дом Софронова, погрязший в косности. Что—то в этом роде. И смешно, и руки в бессилии опускаются от этой подлой лжи.
Несмотря на то, что таким причудливым образом, в моем лице, Господь скрестил их судьбы, они и знакомы—то не были, познакомила их я. И об «отношениях» их говорить—то, в общем, не приходится. Конечно, это не случайно. Анатолий Владимирович сохранил достаточно сдержанное отношение и к самому Василию Макаровичу, и к его творчеству, хотя никогда ему и не мешал. Зная отца, могу сказать, что в основе этого отношения лежали меньше всего личные перипетии.
«Государственник» Софронов не мог с открытым сердцем заключить в объятия «деревенщика» Шукшина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).