Василий Гроссман в зеркале литературных интриг - [77]

Уместность «пролетарских» организаций в прежние годы не подвергалась сомнению. Но тут же было отмечено, что существующие организационные формы «становятся уже узкими и тормозят серьезный размах художественного творчества».

В общем, были помощниками и вдруг начали стеснять «размах». И такое «обстоятельство создает опасность превращения этих организаций из средства наибольшей мобилизации советских писателей и художников вокруг задач социалистического строительства в средство культивирования кружковой замкнутости, отрыва от политических задач современности и от значительных групп писателей и художников, сочувствующих социалистическому строительству».

Помеху надлежало устранить. Что и констатировалось: «Отсюда необходимость соответствующей перестройки литературно-художественных организаций и расширения базы их работы».

В чем суть «перестройки» – далее пояснялось. ЦК ВКП (б) постановил:

«1) ликвидировать ассоциацию пролетарских писателей (ВОАПП, РАПП);

2) объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем;

3) провести аналогичное изменение по линии других видов искусства…».

Подготовка к созданию «единого союза» была поручена функционерам ЦК партии. Все объединения «пролетарских писателей» утратили функциональность – с момента опубликования цитируемого выше документа. Их надлежало распустить без всяких оговорок.

Для рапповских лидеров это стало катастрофой. У них попросту отобрали победу. Большинство же писателей буквально ликовало: ЦК партии объявил более ненужными энтузиастов «оглобельной критики».

Но в апреле 1932 года ликвидированы были не только «пролетарские» объединения. Все прочие также. Это с необходимостью следовало из партийного документа. Не сразу уяснившим его истинный смысл, например «перевальцам», вскоре указали, что деятельность их организации – в качестве таковой – запрещена.

Большинство же рапповских лидеров сохранило должности в редакциях. И участвовало в подготовке I Съезда ССП.

Это закономерно: инструкциям ЦК партии рапповские лидеры всегда следовали. Действовали в предписанных рамках. Почему и считались по-прежнему надежными исполнителями партийных директив.

Стараниями азартных защитников «пролетарской культуры» Сталин решал важные административные задачи. Для начала – демонстрировал, что литературная доктрина главного конкурента уязвима. А также дискредитировал его лично: повести, содержавшие карикатуры на Троцкого, публиковались журналом «Молодая гвардия» и в контролируемых рапповцами издательствах. Наконец, «оглобельная критика» приучила многих литераторов искать защиту у партийных инстанций, добровольно и по собственной инициативе признавая партию арбитром в области литературы.

РАПП в нэповских условиях – удобный инструмент. Задачи, поставленные ЦК партии, решались, при этом репутационные потери несли только непосредственные исполнители, от которых ЦК партии мог публично отречься в любой момент, признав их энтузиазм чрезмерным. Так неоднократно и случалось. Например, в 1925 году.

Однако с утверждением внеэкономической издательской модели одиозное сообщество оказалось лишней деталью в механизме управления. Потому и закономерна ликвидация РАПП. Сама аббревиатура была жупелом.

Отметим, что в итоге утратили функциональность термины «пролетарские писатели» и «попутчики». Соответствующих реалий не осталось.

Только после этого уместно было приступать к созданию нового литературного сообщества. Единого и единственного ССП.

Но прежде чем такое сообщество учредить, надлежало подготовить теоретическую основу, создать административные механизмы. И на все это требовалось время.

Как известно, у Сталина был свой план. В мае 1932 года утвержден состав Организационного комитета ССП РСФСР. Горький – «почетный председатель»[183].

На иную должность он и не претендовал: с 1921 года постоянно жил за границей. Формальная причина – ленинское предложение лечиться у европейских специалистов. Реально же именно в 1921 году вновь обострился конфликт с Зиновьевым, чьи административные методы – массовые аресты петроградской интеллигенции – Горький называл преступными. Не скрывал и враждебности к Троцкому. Предотвратил скандал предсовнаркома, буквально вынудив писателя уехать – хотя бы на время. Неподчинение было невозможно, да и с отъездом решались многие горьковские проблемы. В частности, репутационные.

Отношения Горького и правительства были затем весьма сложными. Советским гражданином он по-прежнему был, на родине печатался, участвовал в литературных проектах, даже инициировал некоторые, финансовую помощь принимал, дистанцировался от эмиграции, однако возвращаться не спешил.

Ну а Сталин переписывался с Горьким, долго убеждал его хотя бы посетить СССР. У генсека были планы, связанные с возвращением всемирно знаменитого писателя.

Рапповцы же и по отношению к Горькому проявляли иногда обычную задиристость. Дерзили. Похоже, не без ведома генсека, предоставляя тому возможность одергивать чрезмерно наивных энтузиастов и таким образом демонстрировать, что горьковский авторитет незыблем.