Василий Гроссман в зеркале литературных интриг - [149]

Отсюда следовало, что позиция автора согласована в руководстве ССП. Значит, дальнейшая полемика с необходимостью подразумевала бы конфликт, разбирать который пришлось бы на уровне ЦК партии. Ну а там у Симонова были весьма сильные позиции. Ему давно покровительствовал Сталин, о чем знали агитпроповские функционеры.

Полемика действительно прекратилась. Симонов, предложив «Комсомольской правде» открытую конфронтацию, похоже, заручился поддержкой в ЦК партии. Он был искушен в подобного рода интригах.

К Гроссману полемика имела непосредственное отношение. Он тоже псевдоним использовал. Но классика советской литературы пока не задевали.

Редакционная интрига

Отметим, что руководство ССП опекало Гроссмана – как потенциального автора «военной эпопеи». Компенсировались все репутационные потери, связанные с упреками критиков.

Выше отмечалось, что Гроссман в 1946 году награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Получали такую награду отнюдь не все писатели, даже и ставшие военными корреспондентами.

Ну а в 1947 году – по представлению руководства ССП – Гроссман награжден медалью «800-летие Москвы». Награда, что называется, юбилейная, однако и в данном случае подтверждала статус.

После войны, как отмечалось выше, фронтовые очерки Гроссмана неоднократно публиковались. В 1949 году Воениздатом была выпущена и новая книга – «На Волге (Главы из романа “Сталинград”»[332].

Для Гроссмана эта публикация была своего рода цензурным разрешением. Военные главы напечатаны еще до издания романа в целом. Можно сказать, что одобрение уже получено, серьезные препятствия тогда не предвиделись.

Изначально Гроссман планировал опубликовать роман в журнале «Знамя». Там и анонсы были. Но к 1949 году планы изменились: слишком много выслушал замечаний, опять же, «Новый мир» считался гораздо более авторитетным изданием, да и редакцию тогда возглавлял давний знакомый – Симонов.

Они приятельствовали еще с довоенных лет. Войну оба закончили в звании подполковника. Правда, редактор «Нового мира» – многократный лауреат, влиятельный функционер, Гроссман же премию не получил и административной деятельности избегал. Но как прозаик и журналист был тогда не менее известен, чем поэт Симонов.

Заместителем главного редактора был А. Ю. Кривицкий, тоже давний знакомый. Ситуация вроде бы складывалась вполне благоприятная.

История публикации романа впервые описана в мемуарах Липкина. Такой и вошла в научный оборот с 1986 года.

Но следует отметить, что она полностью опровергается материалами архива Гроссмана, хранящегося в РГАЛИ. Прежде всего – «Дневником прохождения рукописи романа “За правое дело” в издательствах»[333].

Гроссман вел дневник почти четыре года. Практически сразу фиксировал все основные события, описывал разговоры с функционерами – от поступления романа в редакцию до выхода первого отдельного издания.

В монографии Бочарова опубликованы большие фрагменты гроссмановского дневника. Но и после ее издания в 1990 году положение не изменилось. По-прежнему бытует липкинская версия, а дневник Гроссмана игнорируется.

Соответственно, уместен сопоставительный анализисточников. Публикуются фрагменты дневника по оригиналу, хранящемуся в РГАЛИ. Орфография и пунктуация приведены к современным нормам.

История «прохождения рукописи» началась в 1949 году, когда Гроссман передал завершенный роман в «Новый мир». В дневнике указана точная дата, Липкин же обошелся без уточнений.

По словам мемуариста, он не верил в удачу друга. И, как водится, «случилось неминуемое: роман (он сначала назывался “Сталинград”) был отвергнут “Новым миром” – редактором Симоновым и его заместителем Кривицким. Больше года они молчали. Гроссман нервничал, серьезная, столь важная для него работа будто в пропасть канула. И вот наконец ответ: печатать не будем, нельзя».

В действительности не случилось то, что Липкин характеризовал как «неминуемое». Согласно гроссмановскому дневнику, 2 августа 1949 года два экземпляра рукописи переданы в редакцию, читали их главный редактор и его заместитель. 11 сентября «Симонов позвонил по телефону из Сухуми и сообщил, что прочел рукопись: “Мне очень нравится, есть пожелания по отдельным местам и линиям”. Обещал, что по приезде в Москву 15-ого сент. тотчас встретимся».

15 сентября позвонил и Кривицкий. Он сказал, «что его мнение совпадает с мнением Симонова: “Наши требования минимальны”. “Мое отношение более восторженное, чем у Си[моно]ва”».

Значит, история про то, как «больше года они молчали» и «печатать не будем» – вымысел. В действительности редактор и его заместитель прочли весьма объемистую рукопись менее чем за полтора месяца и дали принципиальное согласие на публикацию.

Характерно, что отметил это и Бочаров. По словам исследователя, дневниковые записи «как ни прискорбно это говорить, опровергают версию об отношении Симонова и Твардовского к рукописи романа, изложенную в прекрасных воспоминаниях С. Липкина (роман был якобы отвергнут Симоновым, а Твардовский “душевно и торжественно поздравлял Гроссмана”), к которым я еще не раз буду с благодарностью обращаться. Впрочем, там есть и другие, преимущественно хронологические неточности».