Василий Гроссман в зеркале литературных интриг - [147]
В 1946 году «Черная книга» опубликована в США. Но к тому времени в СССР значительно изменилась политическая ситуация. В сталинские планы больше не входило продолжение деятельности ЕАК. Формально организация существовала, но ликвидация уже планировалась.
В 1947 году подготовка издания «Черной книги» прекращена. Год спустя рассыпан готовый типографский набор. ЕАК распущен, деятельность его признали националистической, значит, антисоветской. Начались и аресты[322].
Это выглядело вполне закономерным итогом – на фоне активизировавшейся кампании «борьбы с безродными космополитами». Она сопровождалась, как известно, массовыми увольнениями евреев с работы – под различными предлогами.
Сам термин «безродные космополиты» воспринимался как синоним понятия «евреи». Для этого не требовалось официального указания. Хватало и газетных статей, где перечислялись фамилии разоблаченных «антипатриотов». Почти сплошь – еврейские[323].
В такой ситуации проявления бытового антисемитизма стали обыденностью. Популяризовалась и анонимная эпиграмма:
Но Эренбург и Гроссман находились под сталинским покровительством. Эффективные инструменты.
Примечательно, что в ситуации «разоблачения безродных космополитов», т. е. почти открытого преследования евреев, актуальным стал вопрос о псевдонимах. Разумеется, в случаях, когда настоящие фамилии либо имена были еврейскими.
В таких случаях авторы газетных и журнальных статей обычно сообщали еврейское имя либо фамилию, указывавшую на этническое происхождение «разоблаченного». Дополнительные сведения подобного рода приводились обычно в скобках. При использовании такого приема у читателей уже не оставалось сомнений[325].
Конечно, прием не был новым. Задолго до возникновения советского государства использовался в антисемитской периодике. В советскую же эпоху стал неактуален – с учетом декларировавшегося принципа интернационализма и законодательно предусмотренной уголовной ответственности за «разжигание национальной розни».
Но, актуализовавшись, публицистическая технология вновь утратила актуальность, когда Сталин распорядился прекратить кампанию «борьбы с безродными космополитами». Точнее, признал излишними несанкционированные проявления антисемитизма[326].
Рецидивы случались. Например, 27 февраля 1951 года «Комсомольская правда» опубликовала статью Бубеннова «Нужны ли нам сейчас литературные псевдонимы?»[327].
Сталинскую премию 1948 года он получил за первую часть романа «Белая береза». Даже по мнению современников, литературные достоинства этого пространного сочинения были сомнительны. По меньшей мере. Зато тему и пафос агитпроповские функционеры признали весьма актуальными: «руководящая роль партии» в Великой Отечественной войне и, конечно, всенародная любовь к Сталину.
Выступление лауреата, понятно, санкционировали агитпроповские функционеры. Объектом было руководство ССП, а предлогом, что сам собою подразумевался, уклонение от борьбы с «космополитами», все еще «скрывавшимися» за русскими фамилиями.
Автор настаивал, что советскому писателю, в отличие от досоветского, не нужно свою фамилию скрывать. Прятаться не от кого. Разумеется, привел и список псевдонимов, тут же указав настоящие фамилии. Среди них – еврейские.
Намеком Бубеннов не ограничился. Подчеркнул, что ранее «псевдонимами были вынуждены пользоваться представители угнетенных национальностей, которые нередко могли выступать только на русском языке и поэтому брали для себя русские имена и фамилии».
Современникам смысл пассажа был ясен. Ну а Бубеннов утверждал, что угнетенных более нет, причина же, заставляющая скрывать настоящие фамилии, другая: «Не секрет, что псевдонимами очень охотно пользовались космополиты в литературе. Не секрет, что и сейчас для отдельных окололитературных типов и халтурщиков псевдонимы служат средством маскировки и помогают им заниматься всевозможными злоупотреблениями и махинациями в печати».
Эскапада «Комсомольской правды» была явно провокативной. Но в спор вступил пятикратный сталинский лауреат, один из самых популярных советских поэтов военной поры, главный редактор «Литературной газеты» К. М. Симонов. 6 марта опубликована его статья «Об одной заметке»[328].
Симонов привел в свою очередь перечень советских литераторов – весьма авторитетных. И попросту высмеял оппонента: «Мне лично кажется, что Бубеннов сознательно назвал псевдонимы нескольких молодых литераторов и обошел этот (а он мог бы быть расширен) список псевдонимов известных писателей, ибо, приведи Бубеннов его, сразу бы стала во сто крат наглядней (явная, впрочем, и сейчас) нелепость бесцеремонного и развязного обвинения в “хамелеонстве”, по существу, брошенного в его заметке всем литераторам, по тем или иным причинам (касающимся только их самих и больше никого) избравшим себе литературные псевдонимы».
Редактор «Литературной газеты» утверждал, что взявшим псевдонимы оправдываться незачем. Иное дело – участь незадачливого оппонента: «А если уж кому и надо теперь подыскивать оправдания, то разве только самому Михаилу Бубеннову, напечатавшему неверную по существу и крикливую по форме заметку, в которой есть оттенок зазнайского стремления поучать всех и вся, не дав себе труда разобраться самому в существе вопроса».
В. С. Гроссман — один из наиболее известных русских писателей XX века. В довоенные и послевоенные годы он оказался в эпицентре литературных и политических интриг, чудом избежав ареста. В 1961 году рукописи романа «Жизнь и судьба» конфискованы КГБ по распоряжению ЦК КПСС. Четверть века спустя, когда все же вышедшая за границей книга была переведена на европейские языки, пришла мировая слава. Однако интриги в связи с наследием писателя продолжились. Теперь не только советские. Авторы реконструируют биографию писателя, попутно устраняя уже сложившиеся «мифы».
В. С. Гроссман – один из наиболее известных русских писателей XX века. В довоенные и послевоенные годы он оказался в эпицентре литературных и политических интриг, чудом избежав ареста. В 1961 году рукописи романа «Жизнь и судьба» конфискованы КГБ по распоряжению ЦК КПСС. Четверть века спустя, когда все же вышедшая за границей книга была переведена на европейские языки, пришла мировая слава. Однако интриги в связи с наследием писателя продолжились. Теперь не только советские. Авторы реконструируют биографию писателя, попутно устраняя уже сложившиеся «мифы».При подготовке издания использованы документы Российского государственного архива литературы и искусства, Российского государственного архива социально-политической истории, Центрального архива Федеральной службы безопасности.Книга предназначена историкам, филологам, политологам, журналистам, а также всем интересующимся отечественной историей и литературой XX века.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.