Вашингтон, округ Колумбия - [50]

Это был тяжелый для изоляционистов месяц. Один слишком откровенный сенатор ничем не помог делу, обвинив президента в том, что он «стремился выкорчевать каждого четвертого американского парня». С другой стороны, сторонники вмешательства ничего не выиграли от беспечного заявления Уэнделла Уилки, который, объясняя свой внезапный переход в ряды тех, кто стоял за помощь Англии, назвал свои недавние речи против поджигателей войны — сторонников Нового курса — «предвыборной риторикой».

Тем не менее законопроект, составленный министерством финансов и переданный лидерам большинства на рассмотрение обеих палат, должен был наверняка пройти. Напрасным оказался бешеный вой комитета «Америка прежде всего». Именитые хозяйки салонов злословили о секретном сговоре Рузвельта с англичанами. Католические монахи заявляли, что Гитлер, в конце концов, последний надежный щит против антихриста Сталина. Все было бесполезно. Законопроект должен был пройти.

— Мистер Глэппер.

Приближалась буква «д». Бэрден представил себе на минуту, какое оцепенение охватит всех в зале, если он проголосует «за». Он попадет в заголовки газет, но проиграет предстоящие выборы, хотя, как он подозревал, в душе жители его штата далеко не такие изоляционисты, как их представители в конгрессе. Люди не столь уж твердо стоят за принципы, о которых им не приходится слишком часто задумываться. Европу они недолюбливают из принципа, но достаточно нескольких газетных сообщений об изнасиловании бельгийских монахинь, и они ринутся в бой.

— Мистер Гейз.

Нет, Бэрден не может проголосовать «за». Слишком уж прочна его репутация изоляциониста. И тем не менее он до некоторой степени желал англичанам победы, а Гитлеру — поражения, в отличие от ряда своих коллег, ненавидевших Англию и тайно поддерживавших Гитлера по причинам, никем еще толком не изученным. В крайнем случае Бэрден хотел внести в законопроект поправки, которые ограничивали бы право президента раздавать вооружение и другие материалы. Но его поправка провалилась, и он понял, что не сыграл сколько-нибудь значительной роли в этих великих дебатах. Еще год назад он считался консервативным преемником президента и его обхаживали все. Теперь он был одним из девяноста шести сенаторов. Почувствовав вдруг необходимость утешения, он посмотрел вверх на Китти, которая помахала ему рукой.

Никуда не уйти от того, что в тот момент, когда ему следовало бы повести за собой сенат, он этого не сделал. Конечно, этого не сделал и никто другой. Накануне передачи законопроекта на обсуждение он отправился в Белый дом с группой лидеров конгресса. За время этого совещания никто ни разу не спросил его мнения. За исключением сенатора Баркли, выступившего по поводу политической стратегии, все были молчаливо послушны — и он в том числе.

В конце этой встречи Бэрден пожал широкую ладонь президента и сказал:

— Я отменно провел время в Чикаго.

Президент посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.

Бэрден не удержался и повернул винт еще на один оборот:

— Мистер Уоллес — отличный выбор с вашей стороны, он не очень популярен, быть может, но я уверен — именно его вы с самого начала имели в виду.

Президента спас сенатор от Техаса, который заставил его торжественно поклясться, что линкор «Техас» никогда не будет отдан англичанам. Президент поклялся.

Конечно, в Чикаго президент обвел его вокруг пальца. Когда унялась первая боль, он даже восхитился искусством, с каким это было проделано. Во время их частной встречи в Белом доме президент держался дружелюбно, говорил явно откровенно, абсолютно доверительно. В пространных выражениях он заявил, что, учитывая влиятельность и своенравность консервативного крыла партии, кандидатом в вице-президенты почти наверняка должен быть консерватор. Президент назвал несколько возможных кандидатур, первым из них был Бэрден, и он немедленно угодил в ту самую ловушку, какие с непревзойденным мастерством умел ставить другим: наобещать всяческих благ, предоставлять которые вы и не помышляли, с тем чтобы их предполагаемый получатель пребывал в беззаботности и сохранял оптимистическое расположение духа. Покидая Белый дом, уверенный, что будет избран кандидатом в вице-президенты, Бэрден свернул свою кампанию за выдвижение кандидатом в президенты. Если бы он этого не сделал, он мог бы серьезно повредить президенту во время съезда, драматизировав конфликт между левыми и правыми, но он бездействовал, чего и добивался президент. Вспомнив тот день в отеле «Блэкстоун», когда он услышал новость по радио, он почувствовал, как у него поднимается давление и ему становится трудно дышать. К счастью, в этот момент клерк выкликнул его имя, и Бэрден, крикнув «против», облегченно вздохнул и получил в виде вознаграждения за непримиримость вспышку аплодисментов с галереи. Малое признание лучше никакого.

При окончательном подсчете голосов оказалось шестьдесят за ленд-лиз, тридцать один — против. Президент снова выиграл.

День был ясный, но прохладный. Весна запаздывала. Обычно к марту зацветали нарциссы и форзиции. Но в этом году зима, против обыкновения, затянулась. Лужайки и сады вокруг Капитолия были унылого коричневого цвета. Вместе с Клеем Бэрден шел в административный корпус сената. Пикетчики, агитировавшие против нацистов, за оказание помощи Англии, разошлись по домам, и лишь флаги комитета «Америка прежде всего» одиноко мотались в воздухе: ими размахивали сердитые молодые люди и хорошо одетые матроны.