Ваша честь - [39]

, возле улицы Аржентерия, со своей страстью и прочими вещицами. «Какое счастье! Теперь нам некого опасаться и я могу быть у тебя каждый день», но она быстро подсчитала что-то в уме и сказала: «Да-да, любовь моя, по средам и по пятницам»; а он ей: «Как же? Разве тебе не хочется, чтобы мы виделись почаще?» И она нежно расстегивала его шелковую рубашку и узкие подштанники и чувственно шептала: «Конечно хочется. Как я была бы рада видеть тебя каждый день, но во благо нашей любви мы должны быть осторожны, Фелечка мой; мы не можем допустить, чтобы о нас судачили злые языки, ведь наша любовь сильна и чиста» – и спускала с него подштанники и начинала бережно ласкать торчащий пенис, и мир уходил у него из-под ног, и каждое слово Эльвиры было словом Божиим, «да, Эльвирушка», и она вставала на колени и брала в рот взбодрившийся член и языком творила чудеса, и дыхание будущего председателя Аудиенсии Барселоны становилось сбивчивым и неровным, и дон Рафель Массо-и-Пужадес, еще не ставший его честью, закатывал глаза, и Эльвира время от времени вынимала фаллос изо рта и снова убеждала его, говоря: «Фелечка мой, твоя жена начнет подозревать; ты занимаешь такое высокое положение (хотя положение его в тот момент было скорее раскоряченное), что не можешь позволить себе, чтобы разразился скандал», – и, не давая ему вставить, что «давай тогда и по понедельникам, Эльвирушка», она снова сладострастно принималась сосать член, и он уже не помнил, что хотел сказать, как будто и язык его Эльвира тоже проглотила. И он только вздыхал: «Эльвирушка, как же ты хорошо это делаешь, ты просто королева, моя королева», – и в этот праздничный день новоселья в гнезде любви, тайном уголке, неведомом чужим, «нашей с тобой обители блаженных» и так далее, Эльвире удалось высосать такой фонтан спермы, что никто и никогда больше слова не сказал против того, что приемными днями являются среда и пятница, и это никоим образом не уменьшает гонорара, который ей причитается как честной содержанке. А ночью дон Рафель, лежа рядом с расфуфыренной, безукоризненно причесанной и недоступной доньей Марианной, думал о том, что будет, если попросить жену, чтобы она занялась с ним тем же, чем занимается с ним Эльвира, и, глядя краем глаза, как та зевает, прочитав при свете свечи несколько страниц из Фомы Кемпийского[110], приходил к выводу, что это совершенно невозможно даже выговорить и что, если он решится сказать ей об этом, она тут же, у него на руках, упадет в обморок; что на то и нужны любовницы. Особенные любовницы.

Шли годы, Эльвира так и пребывала на официальном посту любовницы его чести, как до, так и после того, как он стал его честью. Когда дон Рафель получил столь желанную должность, чтобы отпраздновать это событие, он подарил ей второй большой подарок: перстень из золота высшей пробы с двумя африканскими бриллиантами, стоивший целое состояние, «Эльвирушка моя, целое состояние». А она: «Ну зачем же ты его купил, а?» И дон Рафель сказал: «Затем, что я тебя люблю, Эльвирушка моя, ты страсть моей жизни». И так оно и было, дон Рафель был горд и счастлив, что, хоть Эльвире уже и за тридцать, у нее все еще прекрасная фигура и она его любит и позволяет себя любить, ничего не требуя взамен. Это общение с Эльвирой было для него к тому же совершенно ни с чем не сопоставимо, поскольку основывалось исключительно на любви. Или так ему казалось. Так что по средам и пятницам, когда в церкви Санта-Мария дель Пи читали молитву Святого Розария, дон Рафель отправлялся с визитом на улицу Капучес, чуть ниже улицы Аржентерия. А его возлюбленная Эльвирушка нашла способ подзаработать: поскольку дон Рафель на нее особенно не раскошеливался, по понедельникам, вторникам и четвергам, а также по субботам и по воскресеньям она стала сдавать комнату за перегородкой солидным и приличным людям. С течением времени она набралась опыта в гостиничном деле и научилась вести его, не задавая лишних вопросов. Но как-то раз ей стало любопытно поглядеть, отчего влюбленные парочки, которым она давала приют, так тяжело дышат и стонут, и с тех пор у нее вошло в привычку подглядывать за постояльцами. Эльвира пришла к выводу, что неиссякаемость любви состоит в бесконечном повторении одних и тех же телодвижений, всегда новых оттого, что их окутывает тайна, и вздыхала на наблюдательном своем посту. Удостоверилась она и в том, что отросток между ног у многих мужчин гораздо более крепкий и внушительный, чем у ее Фелечки. И стало ей любопытно попробовать, каковы они на деле. Вскоре к ней уже начали захаживать, по понедельникам или по четвергам, здоровые, сильные и услужливые молодые люди, готовые ее ублажить. Это пришлось ей по вкусу. До такой степени, что вскоре она решила их задействовать по двое и по трое. И прекрасно проводила с ними время, а дон Рафель, не имея об этом ни малейшего понятия, оплачивал расходы своего любовного гнездышка и творившиеся в нем оргии и довольствовался крохами, достававшимися ему по средам и по пятницам. А ведь был он уже председателем Королевской аудиенсии, несмотря на смехотворные притязания дона Мануэля д'Алоса, но это уже совсем другая история.