Ваш Николай - [4]

Шрифт
Интервал

И карпы в прудах по ночам набивают землей берега
Дорога сияет и называется мостовою
Подвижное средство катается вниз головою
И через трещины в асфальте
Доносится задорное пение боевое
В отдельной квартире живут миллионы
Орбита как дом облегает любое подобие шара
И дом как рояль верещит и хохочет
Как будто прощения просит
2009
* * *
И девушки в огромных новых платьях
Впадают в море как проточная вода
У бедной продавщицы сладостей
Из-под ногтей выглядывают провода
На набережной крапива и олени
В жилых кварталах ни души
Короткие замыкания хороши
2009
* * *
Под пробковым дубом храпит великан
И плачет и любит войну
Серебряные пуговицы, отложной воротник
И ноги бойцы макароны
Из-под земли высовывают тонкие головы бродячие артисты
Угрюмые как верные друзья
Поедем на праздники в Цфат
Забыть нас товарищ нельзя
Как будто бы ищут фальшивомонетчиков среди нас
Ложимся поспим к великану
Как будто приземляются облака
Припудрить неровные щеки артиста
2009
* * *
Калькулятор погиб
Так называемая осень
Гремит и булькает в овраге
И дети говорят какое горе
Денег на армию нет
Мы ничего не успеваем
На крыше дома ангел и труба
На небе старая одежда
Мы дети идиоты мы
2009
* * *
Прощения просим у детского сада
Оладьями выстланы серые дали
И радуга висит
И тополя и клены так опасны
И ветры кучерявят теплый воздух
Картофель отварной плывет на блюде
Холмы редки и изнутри пусты
И буйволы как розовые люди
Стоят в кустах стесняясь наготы
2009–2010
* * *
Опалубка гуляет на ветру
Строительство как-то замешкалось
На площадке руководит случайный в сущности человек
В прошлом разжалованный офицер
Душа всего микрорайона
Как лютый зверь бормочет про себя
Настанет праздник а ничего не готово
2010
* * *
Любовь как сон причина саботажа
Из-за прорыва грунтовых вод
Заметно проседают целые кварталы
В кустах жасмина спят вповалку сторожа
Как будто можно жить не зная правил
Черный дрозд торгует табаком
На причале устроен обеденный стол
Матросы ходят босиком
2010
* * *
Так злобно и сладко поют молдаване
В садах Леонида по прозвищу Николай
Гуси стремятся к реке
Закаты на том берегу разжижают цвета и погоду
Никогда водоемы не в силах устроить туман
Николай забирается на самую крышу и пишет письмо
Здравствуйте дорогие мои
Государь кажется нездоров но все хорошо
До свидания ваш Леонид
Потому что прямая речь это позор
Как видим погасли огни и техперсонал ворожит
Фиолетовыми и красными глазами чертя мотыльков
В небе висит вниз головой пилот-космонавт
В поселке горит продуктовый ларек
Я молод и весел прошу объяснений передает в эфир Николай
Я сказочно нелюдим переживает в эфире пилот
2010
* * *
Не одна в моей жизни подмога
Наружный дозор не нужон
В фонарном стекле горит золотой фитилек
По периметру парка пробились канавы
Живые герои выкрикивают по памяти новости дня
И падают с ног
Беспрестанно меняются в лицах
Увы перемены важны
Беспокойный ум как разметочный карандаш
Начертит страну или город
Алкоголь продавать как горох
Неопознанных лиц изумлять простотой обихода
2010
* * *
И окунь и линь поднимались по нашей реке
И атмосферный фронт
Распространял свое влияние
И пожилой крестьянин с крошечною внучкою своей
Сидят на берегу
Искрилось молоко сверкал картофель
Клубились полчища врагов
И девочка двумя мизинцами очерчивала безопасный круг
2011
* * *
В последней главе переселенцам приходит конец
У нас ведь как – то пыльные бури то холода
И школьницы пляшут на синей траве
И львы как артисты на тротуарах лежат
А где наши совы, а где наши братья сверчки
Не пора ли домой господа?
Жесткий-жесткий Меркурий оцарапает Солнце спиной
И гаечный ключ молодой ударит в набат головой
2012
* * *
Как бы голубь клюет подоконник
Лаборанты пытаются петь
В ретортах маленький азот
И сумрачные гости из Пенджаба
Пристроились в углу
Дай Бог цветных карандашей
На занавесках вышитые пчелы
Жена заведующего кафедрой накрывает к столу
Она исполинского роста
Она останавливается в недоумении –
Зачем я здесь? Кто все эти люди?
2012
* * *
Замдиректора выходит из конторы
Куда подевались расчеты по чешскому оборудованию
Кого мы любим кто нам дорог
Жилищное строительство мое
Текстильщицы молоденькие замирают
И подворачивают рукава
Настало время для обеда
Так пусть разверзнется земля
На нас блудниц никто не смотрит
У нас кружится голова
2012
* * *
Наше море вмещается в желудь
И школьницы бросают деньги в воду
Строительные рабочие дремлют под белым шатром
Ветер разносит песок
По вертикали ходят тени
Безумный сторож прибрежного кинотеатра
Примеряет деревянный кинжал
Зима в разгаре
Никого из нас не видно
Мы неопасны следовательно некрасивы
2012
* * *
Наши герои изнеженны и голодны
Овраги пустынны
Под сосной как колода лежит Анастасиос
Дремлет и видит во сне железнодорожный вокзал
На платформе солдаты озираются по сторонам
Анастасиос поворачивается на другой бок
Солдаты разбегаются врассыпную
Песня солдат
Господи нас погубил лейтенант Спиридонов
Песня Анастасиоса
И реки станут выше меня
И города станут ниже меня
2012
* * *
В кафе «Гилель» заходит доктор Коэн
Выходит доктор Розенблат
Они конечно потешаются над нами
Обмениваются документами одеждой
Подражают пению дрозда
Привычка вычислять в уме
Несложные математические задачи
Как гром с ясного неба
Раздаются голоса
2013
* * *
На сцену выходит старик чародей

Еще от автора Леонид Шваб
Все сразу

Арсений Ровинский родился в 1968 году в Харькове. Учился в Московском государственном педагогическом институте, с 1991 года живет в Копенгагене. Автор стихотворных сборников «Собирательные образы» (1999) и «Extra Dry» (2004). Федор Сваровский родился в Москве в 1971 году. Автор книги стихов «Все хотят быть роботами» (2007). Леонид Шваб родился в 1961 году в Бобруйске. Окончил Московский станкоинструментальный институт, с 1990 года живет в Иерусалиме. Автор книги стихов «Поверить в ботанику» (2005).


Рекомендуем почитать
Свидетельство четвертого лица

Александр Авербух родился в 1985 году в Луганской области Украины. В шестнадцать лет переехал в Израиль, жил в Тель-Авиве, прошел срочную службу в израильской армии. В 2006 году вошел в короткий список премии «Дебют». Окончил Еврейский университет в Иерусалиме (диплом с отличием и премия Клаузнера за магистерскую диссертацию «Тип украинского литератора в русской литературе XVII–XVIII веков»). Публиковался в журналах «Двоеточие», «Воздух», «Октябрь», «Волга», «Зеркало», «TextOnly». В 2009 году вышла первая книга стихов (серия «Поколение» издательского проекта «АРГО-РИСК»)


Теперь всё изменится

Анна Русс – одна из знаковых фигур в современной поэзии. Ее стихи публиковались в легендарных толстых журналах, она победитель множества слэмов и лауреат премий «Триумф» и «Дебют».Это речитативы и гимны, плачи и приворотные заговоры, оперные арии и молитвы, романсы и блюзы – каждое из восьми десятков стихотворений в этой книге вызвано к жизни собственной неотступной мелодией, к которой подобраны единственно верные слова. Иногда они о боли, что выбрали не тебя, иногда о трудностях расшифровки телеграмм от высших сил, иногда о поздней благодарности за испытания, иногда о безжалостном зрении автора, видящего наперед исход любой истории – в том числе и своей собственной.


Образ жизни

Александр Бараш (1960, Москва) – поэт, прозаик, эссеист. В 1980-е годы – редактор (совместно с Н. Байтовым) независимого литературного альманаха «Эпсилон-салон», куратор группы «Эпсилон» в Клубе «Поэзия». С 1989 года живет в Иерусалиме. Автор четырех книг стихотворений, последняя – «Итинерарий» (2009), двух автобиографических романов, последний – «Свое время» (2014), книги переводов израильской поэзии «Экология Иерусалима» (2011). Один из создателей и автор текстов московской рок-группы «Мегаполис». Поэзия Александра Бараша соединяет западную и русскую традиции в «золотом сечении» Леванта, где память о советском опыте включена в европейские, израильские, византийские, средиземноморские контексты.


Говорящая ветошь (nocturnes & nightmares)

Игорь Лёвшин (р. 1958) – поэт, прозаик, музыкант, автор книг «Жир Игоря Лёвшина» (1995) и «Петруша и комар» (2015). С конца 1980-х участник группы «Эпсилон-салон» (Н. Байтов, А. Бараш, Г. Кацов), в которой сформировалась его независимость от официального и неофициального мейнстрима. Для сочинений Лёвшина характерны сложные формы расслоения «я», вплоть до погружения его фрагментов внутрь автономных фиктивных личностей. Отсюда (но не только) атмосфера тревоги и предчувствия катастрофы, частично экранированные иронией.