Варяги - [36]

   — Не ведаю, Милославушка. Добром на то старейшины не согласятся. Да и новеградцы могут воспротивиться. Я служил воеводой у князя, а под старейшинами ходить не хочется.

   — Своими бы ногами в Новеград пошла, — не вдумываясь в его слова, ответила жена.

   — Вели подать пива, Милослава, — братья идут.

Слухи, принесённые Синеусом из дружинного дома, порождали много вопросов. Почему Рюрик не посоветовался с братьями? Коли дружинники всерьёз говорят о том, что теперь воевода Боремир будет уряжать их на охрану побережья острова, значит, Рюрик дал на то согласие ранам. Они будут подчиняться Боремиру. Дружинники всегда подчиняются воеводе. Но как же Рюрик? И как они, Трувор и Синеус, будут при Боремире? Служить ранам незазорно, но какой ряд-договор заключил Рюрик с ними? Могут ли они выйти в море в свободный поход или должны спрашивать разрешения у Боремира?

Рюрика новость поразила не меньше братьев.

   — Ты не ошибся? — дважды переспросил он Синеуса. — Вои так и говорят, что дружиной будет командовать Боремир?

   — Да, Рюрик. Это меня и удивило. Мы с Трувором, кажется, не мешали тебе принимать решения, но ты всегда советовался с нами. А тут... Дружинники называют даже участки побережья, куда собирается отправить нас Боремир на наших же кораблях.

   — Я немедленно пойду к Боремиру и всё выясню, — поднялся Рюрик.

   — Не торопись, — остановил его Трувор. — Боремира посетить успеешь. «Ты же не юноша, сам понимаешь» никуда не исчезнет. С чем ты пойдёшь к нему? Он откажется от слухов, и тем дело завершится. Но ты же знаешь, слухи на пустом месте не вырастают. Разве Боремир не спрашивал тебя, будем ли мы охранять остров?

   — Но я никогда не обещал ему, что мы поставим свою дружину под его начало.

   — Мы играем словами, Рюрик. Главным делом дружины становится охрана острова. Значит, мы переходим на службу ранам? Вот что основное. И это основное мы должны решить вместе, сейчас, до того, как ты пойдёшь к Боремиру. Не знаю твоих мыслей, но мы с Синеусом предпочли бы независимость.

   — Ты прав, Трувор, нам надо определиться в главном, — он сел и решительно отодвинул на край столешницы жбан с пивом. — Мои мысли в разброде. Признаюсь, начинаю думать, что мы ошиблись с возвращением на Рюген.

   — Хочешь сказать, что мы должны были напасть на Славомира? — удивился Синеус.

   — Нет, остаться у словен, — неуверенно выговорил Рюрик.

   — Я готов хоть сегодня, — загорелся Синеус. — Там интересно. По землям веси идёшь, идёшь, а им конца нет. Помнишь, Трувор, как нас встречали там после варягов?

   — Помню, — без улыбки ответил Трувор. — Только если ты помнишь их женщин и тех соболей, что тебе дарила весь, то я помню и об их стрелах. Но мы торопимся. Значит, и ты, Рюрик, не хочешь идти слугой к ранам?

Рюрик тяжело посмотрел на брата. Трувор не виноват, он всего лишь назвал вещи своими именами. Служилый воевода — тот же слуга. Он был слугою отца, что справедливо. Но и после смерти старейшины Годослава не приобрёл самостоятельности. Хотя имел право на избрание князем.

Он служил ранам, потому что не было силы подчинить их себе. Служил Гостомыслу, ибо... не мыслил себя никем другим, кроме походного воеводы. Он служит ранам и теперь. Почему? Допустим, он рискнул бы примучить их. Нынче сил у него хватит. Но... вмешается Славомир, не останутся в стороне лютичи. Аркона — святилище Святовита. Так что же, он так и будет всю жизнь в услужении у кого-нибудь?

   — Ты сказал: слугой... — Рюрик повернулся к Трувору. Руки, лежащие на столешнице, сжаты в кулаки. — Да, ты прав. Если останемся на Рюгене, рано или поздно станем слугами ранов. Славомир не позволит иного. Кроме того, у ранов нет князя, а верховным жрецом, передающим волю Святовита, я не хочу быть, — мрачно усмехнулся он. — Может, рискнём схватиться со Славомиром? Вернёмся к бодричам?

   — Что ты, Рюрик? У него тысячная дружина! — удивлённо посмотрел на него Синеус.

   — Что скажешь ты, Трувор?

   — Нет, — после недолгого молчания ответил Тревор. — Это потеря дружины и наша гибель. Воины, больше половины, из бодричей... И Славомир избран по обычаю. У тебя нет оснований оспаривать выбор старейшин.

   — Значит, выход один — дать согласие на службу ранам.

   — Почему? Разве мы не можем, как и прежде, быть свободной дружиной? — вопросительно посмотрел на братьев Синеус.

   — Ты не понимаешь, что ли? Слух, пущенный среди наших дружинников, скорее всего умышленный, — ответил ему Трувор. — Не приложил ли к этому руку передающий волю Святовита? Вполне возможно...

   — Мы начинаем, как говорят новеградцы, толочь воду в ступе, — прервал его Рюрик. — Я вижу лишь одну землю, где мы не будем слугами...

   — Словене, — задумчиво согласился-подсказал Трувор. — У них сейчас раздоры с соседями...

   — Да, ты понимаешь. Но надо стать над старейшинами. Заставить их избрать князя. Без крови не обойтись.

   — Нужно попытаться без неё. Мы знаем силу дружины Гостомысла. У неё нет нынче достойного воеводы. Но и без него я не хотел бы иметь в поле противниками словен. Будем помнить, ты ближайший родич Гостомысла...

   — Помнить можно, — насмешливо улыбнулся Рюрик. — Но тогда давайте вспомним, что мы сыновья Годослава. Где ты видел, чтобы князем избирали человека только за то, что он сын князя?