Вареон - [8]

— Спасибо за откровенность, — тихо прошептал Вихрь. — У меня появилось больше вопросов, чем ответов, но на сегодня и в самом деле хватит. Мне надо подумать. Твой вопрос?

— Что мне делать, Вихрь? — взмолилась я, внезапно почувствовав в Вихре ту самую мужскую опору, которой мне в этом мире не хватало. — Что ты бы сделал на моем месте?

— Твой рассказ не меняет моего ответа, женщина, — отвел взгляд Вихрь. — Нам по-прежнему надо держаться друг друга — в этом я убедился еще больше.

— Что происходит?

— Вопросы закончились, Марга, на сегодня хватит. — Вихрь, встал подавая мне маску.

— Дай мне подумать, пока я и сам мало что понимаю… Вернулись мы в траурное молчание. Никто не спросил, ни где мы были, ни почему это я в мужской одежде, ни о чем мы договорились.

Просто косились в мою сторону и молчали. А я благодарила маску за то, что они не видели моего лица.

4

Этот мир не избавил меня от прежнего безумия. Ложась спать, я надеялась, что все изменится, и раз я в этом мире, то мне будет сниться тот, с его родными сердцу картинами: залитыми электричеством улицами, неоновыми вывесками, рождественскими гирляндами, елкой на главной площади, медленно текущей Двиной, милыми сердцу лицами Кати, Васи, Лены, даже Димки, и, главное, Максима…

«Но увидела я знакомые улицы столицы Ланрана. Город еще спал в лоскутном одеяле теней. Только только начинало светать, плакал мелкими каплями дождик, умывая и без того мрачное здание замка. Внутри, куда меня втянуло, было не радостней: в комнате с плотно занавешенными окнами царил полумрак, рассеиваемый только неясным светом единственной свечи.

На кровати с бархатным, темно-зеленым балдахином лежала Анлерина.

Это была уже не та горделивая красавица, которую я когда-то видела в своих снах: румянец сошел с ее щек, на губах появилась корка, волосы потускнели и не были так тщательно причесаны, как обычно. Кожа ее стала столь прозрачной, что под ней виднелись тоненькие жилки, по шее стекла капелька пота, застыв у основания кружевного воротника…

Ее глаза, окруженные темными тенями, были закрыты, но она не спала: мой дух чувствовал, что принцесса уже очнулась от кошмара болезни и пытается поднять тяжелые веки. Но прошло достаточно много времени, когда девушка пошевелилась, тихо застонала от слабости, с трудом открыла глаза, и увидела, как и ожидалось, не меня, глупого приведения, а сидевшего у ее кровати жениха. Как я раньше его не замечала? Впрочем, не трудно было не заметить: и без того тонкий Хамал умудрился похудеть еще больше, его идеально белая когда-то кожа чуть посерела, наряд, вне обычая, был помят и слегка грязен, и теперь Хамал походил скорее не на красивую статую, а на манекен из магазина поношенной одежды… Только принцесса открыла глаза, как морщинки усталости сошли с лица ее жениха, сменившись искренней, счастливой улыбкой. Таким я Хамала не видела никогда: помятый, начесанный и заросший, он казался мне теперь скорее студентом-анаректиком, тянущимся за наркотиком, чем льстивым придворным.

— Как я счастлив, что вы наконец-то очнулись! — прошептал он дрожащим от волнения голосом. — Целитель говорил, что вы излишне задержались в мире снов, моя дорогая.

— Воды… — прошептала девушка, и Хамал, вскочив на ноги, принес ей чашу с приятно пахнущей жидкостью. Судя по насыщенному зеленому цвету и запаху, это была не вода, а какое-то зелье, сваренное из трав.

— Вареон… — прошептала Анлерина, с трудом разжимая запекшиеся губы.

— Мне следовало бы разозлиться на вас за недоверие, — поджал губы юноша, с истинно ангельским терпением помогая больной напиться. — Вы мне солгали, но я вас не виню. Вареон убежал, и я сомневаюсь, что его найдут. Анлерина, счастливо улыбнувшись, упала на подушки и прошептала:

— Ты… не прав… не… убивал, — прошептала и заснула. Хамал пожал плечами, поставил чашу на столик, отодвинул со лба девушки мокрый от пота локон и разлегся в кресле. Заснул он почти мгновенно, и время вновь понеслось передо мной со страшной скоростью: дождик за окном успокоился, вошедшая служанка впустила в комнату теплый ветерок, солнышко поднялось высоко над городом, решило, что на сегодня достаточно и уже покатилось к горизонту, как в покои больной осторожно вошла Хлоя. Вслед за ней шел маленький, худенький человечек в зеленом и излишне скромным для дворца наряде.

Легкий шорох разбудил Хамала, и жених принцессы удивил меня, поклонившись неприметному гостю.

— Вижу, что принцесса проснулась, и вы дали ей мое зелье? — спросил зеленый, и Хамал ответил:

— Вы правы, целитель.

— Никто ей ничего не приносил? — спросил, как оказалось местный врач, вглядываясь в лицо Хамала. На мгновение мне показалось, что я присутствую на игре „Кто кого перехитрит“. Но только на мгновение…

— Чего именно вы боитесь? — спросил Хамал, в одно мгновение преображаясь из измученного жениха в коварного придворного. — Яда?

— Яды тоже бывают разные, — заметил целитель, подходя к кровати и вглядываясь в лицо больной. — Прошу оставить меня наедине с принцессой… Хамал слегка скривился, но послушно вышел из комнаты. Мне не хотелось следовать за ним, но и мое эфемерное тело, послушное чужой воле, понеслось по воздуху вслед за черным принцем. Внезапно Хамал остановился и без стука вошел в неприметную с коридора дверь. Привычно проследовав за ним, я узнала покои Сарадны, те самые, где недавно состоялся разговор фаворитки и Манрада.