Вареон - [20]

— Но как вы втащите их наверх? — спросил хозяин, и Снежок, слегка сморщив мордочку, исчез. Тихий стук копыт наверху ясно говорил, куда он пропал. Смерч, немного подождав, бросился за другом. Когда мы вошли в комнаты, Смерч уже, привычно лежал у кровати, а Снежок стоял прямо посреди комнаты, внимательно смотря на мою и без того уставшую персону. Пообедав, мы отдали грязную посуду и одежду служанкам, а я села у камина, косо посматривая на шептавшихся о чем-то в углу Вареона и Белена. Енах и Вихрь пропадали где-то внизу.

— Почему я и в самом деле не устаю, как Ланс? — прошептала я, расчесывая волосы. Снежок, лежавший у моих ног, незамедлительно поспешил ответить:

— Я более самостоятелен, чем Смерч. И менее связан с тобой. Два года твоего отсутствия дали о себе знать. Мне приходилось выживать самому.

— Два года? — раскрыла я глаза. — Но ты ошибаешься…

— Я никогда не ошибаюсь, — ответил пегас. — Я люблю тебя и связан с тобой, но, в отличие от Смерча, умею жить один, и не беру силы у хозяина. Я уже возвратил тебе то, что ты отдала мне утром. Спасибо тебе. Я уже боялся, что ты меня совсем забыла…

— Где мы встретились? Кто нас…

— Связал? — продолжил Снежок. — Жрец, кто же еще. Твой жених был рядом, но я его не видел — я был слишком слаб. Потом была сильная боль, меня отделили от тебя, и я остался один. Знаешь, это было сложно — выжить в этом мире без хозяина. Когда ты вернулась, я не совсем в это поверил, но услышал зов для поиска… Решил проверить.

Мне жаль твоего Лунатика, но он не достоин тебя возить. Он слаб и пуглив.

— Он умер.

— Не умер. Белен отпустил его. Этот дурак не сумел убить, смотря Лунатику в глаза. Он и не подумал, что Лунатику не выжить в лесу одному. Я провел твоего друга на дорогу, пока ты спала. Думаю, с ним теперь все в порядке.

— Спасибо, — прошептала я. — Я сильно изменилась?

— Я не знаю, — прошептал Снежок. — Я тебя мало знал. Но это ты, я не мог ошибиться. Наша связь растет с каждым днем. Обычно ее ткут жрецы, но ты — особая и справляешься сама. Ты всегда была особой и независимой. Иди спать, Ритона, — я с удивлением посмотрела на пегаса. Опять это имя. — Не бойся, они не услышат. Я чувствую, что это опасно для тебя. И для твоего малыша… Не понимаю, как он эти годы смог остаться прежним.

— Что? — прошептала я. — Я уже тогда ждала ребенка?

— Да, — твердо ответил Снежок. — Я рад, что он жив.

— Ты ошибаешься, но я рада тебе, Снежок, рада…

— Я не ошибаюсь, — ответил ортопегас. — Я чувствую, что тебе одиноко. Ты боишься слишком крепко связать себя с ними, правда? Я кивнула.

— Мне сложно подсказывать тебе здесь, Ритона. Люди не похожи на ортопегасов. Они чувствуют по-другому. Но мне кажется, ты опасаешься зря. Вспомнив Диму, я не могла с этим согласиться. Я не пошла к мужу на кровать. Этой ночью я упрямо завернулась в пращ и прижалась к теплому боку Снежка. Пегас незамедлительно укрыл меня крылом, гневно посмотрев на бросившегося к нам Вихря. И вдруг, впервые за много дней, я почувствовала себя в безопасности. Мой ортопегас Снежок или не мой, какая разница? Главное, что ближе друга его в этом мире нет.

8

«Я видела, что Анлерина поправилась за последние дни. И все благодаря Хамалу. Юноша не отходил от нее ни на шаг, развлекая девушку придворными сплетнями, или рассказывая о своей бурной и нелегкой жизни. Именно благодаря ему Анлерина, прикованная пока еще к постели, чувствовала себя не такой уж и немощной. Пару раз в покои приходил ее отец, но его все время сопровождала Сарадна, поэтому Анлерина держалась с королем холодно и просила оставить ее, ссылаясь на слабость. Сарадна в такие минуты казалась ласковой и внимательной, король — заботливым и озабоченным. Говорил, как не странно, Хамал. Только этот молодой человек, еще недавно чужой и Анлерине и Врану, помогал отцу и дочери хотя бы сохранить видимость добрых отношений. Именно благодаря Хамалу принцесса узнала, что принц еще не пойман, что Манрад уехал из дворца по делам, а младший брат Манрада, какой ужас, бросился в поиск со своей молодой женой. Придворные сплетники находили множество причин неожиданной выходки богатого отпрыска, но ни одна из них не устраивала нахмурившуюся Анлерину. К концу дня Хамал принес новую весть — Манрад явился во дворец, и, не сходя с лошади, направился в храм судьбы, собственноручно возложив на алтарь венец своего брата, а рядом — венец его никому неизвестной невестки. При этом мне, бесплодному призраку, стало страшно. Ведь поднимем венцы с алтаря либо мы с Лансом либо те, кто нас убьет. После этого, рассказывал Хамал, Манрад долго просил о чем-то богов, стоя у алтаря на коленях, а потом, едва не пошатываясь от усталости, исчез в своих покоях. Сам Манрад явился в принцессе только на следующее утро. Он вежливо поклонился больной и ее жениху, немного поговорил с девушкой на общие темы, осведомившись о самочувствии больной, и, сославшись на неотложные дела, вышел.

— Холодный, как змея! — прошипела Анлерина, едва за ним захлопнулась дверь.

— Говорят, он крайне предан вашему отцу, — осторожно начал Хамал.

— Ваш отец не враг нам и не стоит лишний раз ссориться с его цепным псом.