Вардананк - [84]

«Уж если они посвятили себя подвижничеству, то, действительно, ни меч и ни огонь их не возьмет!» — подумал Михрнерсэ.

— Хорошо, останешься здесь! Вызову, когда понадобится. Иди! — сказал он Кодаку.

— Оставайся с миром! — раболепно склонился чуть ли не до земли Кодак, встал и удалился с опущенной головой.

Он думал о том, что становится влиятельным человеком, чувствовал, что высказанное им о Васаке мнение понравилось Михрнерсэ, что Михрнерсэ, вероятно, будет теперь опираться на Васака и что он, Кодак, укрепил позицию Васака при дворе…

Вечерело. Перед воротами постоялого двора в Нюшапухе придержал коня молодой всадник. В его красивых синих глазах играла улыбка, хотя движения его были нетерпеливы. На юноше было княжеское одеяние, он был легко вооружен, как и его телохранитель. Их вид и быстроногие скакуны выдавали чужеземное происхождение. Всадники спешились.

Телохранитель привязал коней к дереву и спросил своего господина:

— Прикажешь доложить?

— Скажи, что приехал князь Арсен Энцайни, начальник отряда армянской конницы в персидском войске.

Телохранитель подошел к двери и передал поручение телохранителю Гюта. Тот вошел к Гюту и, вернувшись, пригласил князя войти.

— Привет нахарару! — произнес новоприбывший, останавливаясь в дверях.

— Добро пожаловать! — отозвался Гют. — Войди, князь!

Гют поднялся навстречу гостю и обнял его. Кодак, скрестив руки на груди, ждал, пока приезжий поздоровается и с ним. Гость не замедлил сделать это.

— Какое унижение, князь! — взволнованно начал гость. — Мы в лагере узнали, что Михрнерсэ вас не принял… Такова, значит, благодарность за наши действия у Марвирота? Нет. князь, чем больше оказываешь им услуг, тем больше они тебя унижают!

— А что у вас в отряде? — спросил Гют.

— Всем полком поклялись сражаться за родину!

Гют почувствовал укол: ему показалось, что Арсен намекал именно на него, тогда как тот лишь простодушно и искренне делился с ним своим возмущением.

— Персы ненавидят меня за то, что я армянин. Но я не перестану быть армянином только потому, что персы меня за это ненавидят! — с достоинством заключил Арсен.

Гют был смущен. Его жгло оскорбленное самолюбие, но выхода он не находил, ведь он сам стал на путь, неизбежно ведущий к унижениям и потере чести. Он прибыл по делу Васака, которого ставил очень высоко и с которым очень считался, надеясь, что тот сумеет создать для князей достойное положение.

— Оскорбление нанесено, князь. Теперь уж поздно! — сказал он Арсену. — Князьям послано повеление явиться ко двору, на суд. Имя наше опозорено.

— Чистое имя пасть не может, в какую бы грязь его ни ввергли. Унижением честь не сохранить. Будем сопротивляться, князь! Отомстим персам за все! Вспомни, сколько наших погибло, воюя за них. Пусть и мы погибнем, но будем хотя бы воевать за самих себя…

Арсен с благородным гневом взглянул на Гюта и добавил:

— Мы решили отправить гонца к нашим, чтоб они сюда не приезжали и подняли восстание.

— Проиграем, — произнес Гют.

— Не проиграем! Я плохой христианин, да и отец мой тоже частенько забывал, какая разница между огнем и святым крестом. Но если вздумают насиловать мою волю, я буду биться за свою веру не на жизнь, а на смерть! Это уже вопрос не веры, а свободной воли… Едем со мной в лагерь, князь, здесь тебя могут унизить еще больше.

Гют скривил губи.

— Унизить могут всюду. Бахвальством честь не убережешь. Тут разум нужен. Нужно проложить себе путь к власти.

Арсену остался непонятен смысл этих слов Гюта, но на него повеяло каким-то холодком. Как будто глухая стена выросла между ними. Гюту было нанесено оскорбление, а од, видимо, соглашался его проглотить…

Арсен заговорил о другом.

— Сильно ли сопротивлялся марзпан требованию о вероотступничестве?

Гют замялся:

— Марзпан прилагал все усилия к тому, чтобы предотвратить бедствие.

— Но выполнил ли он свой долг перед отчизной?

— Так же, как и всякий армянин.

— Вот это хорошо! Это достойно марзпана! — воодушевился Арсен. — Значит, опасность, грозящая отчизне, объединила марзпана и Спарапета?

Гют не ответил.

— Конечно, могут найтись изменники и вероотступники. Они всегда найдутся… Но их и мы будем клеймить раскаленным железом!

Он начинал уже раздражать Гюта, который помрачнел и умолк.

Арсен почувствовал какую-то неприязнь с его стороны, какое-то внутреннее сопротивление. Причины он не понял, но стал прощаться.

— Приходи, приходи к нам, князь, когда станет тяжело на душе, — сказал он.

— Приду, — безразлично отозвался Гют, Арсен ускакал.

Арсен прибыл в Нюшапух не только для того, чтобы навестить Гюта. Отъехав от постоялого двора, он повернул коня на север, миновал сады и, выехав за город, остановился перед великолепным домом.

Тотчас же к нему выбежали слуги, очевидно, хорошо знавшие его, подхватили поводья и, приветливо улыбаясь, придержали стремя.

— Дома князь?

— Дома, дома, господин! — радушно сказал один из слуг.

Видно было, что Арсен желанный гость в этом доме. Он спешился и, предшествуемый слугой, пошел по длинному крытому проходу во внутренний двор и через него — к дому. Его встретил хозяин — персидский князь Вахтанг, молодой еще человек с красивым и приветливым лицам. Его улыбка говорила, как он рад приходу Арсена.