Вардананк - [278]

— Я и не поддаюсь, Спарапет.

— Да, не поддавайся отчаянию никогда! — с волнением повторил Вардан, словно подбадривая не только Атома, но и себя самого. — слушай меня! — и он положил рук на плечо Атому. — Сколько бы ни было у нас союзников, какие бы надежды ни возлагали мы на них, прежде всего и больше всего должны мы надеяться на народное ополчение! Конечно, я всеми силами буду добиваться помощи со стороны. Если даже эта помощь будет величиной с муху, я с радостью приму и ее. Но будем твердо помнить: нам необходимо войско, которое ни при каких обсюятельствах не уступит страны врагу, которое будет стоять за нее насмерть, защищать ее до последней капли крови. Вот такое войско и есть войско народа! Самый верный, самый преданный, не знающий измены друг — это наша собственная кровь!..

Искры, вспыхнувшие в Арташатском лагере, разожгли пламя сопротивления, и оно охватило всю страну Народ притекал отовсюду, чтобы вступит! в ряды ополчения Нахарары же и духовенство с тревогой и страхом обращали взоры к Византии и стране гуннов. Но там все словно окаменело, и нахарары с духовенством поневоле стали держаться ближе к народу. У некоторых просыпались и подлинно патриотические чувства.

Снявшиеся с родных мест народные массы день и ночь текли в Арташат. Люди требовали, чтобы их приняли в народное ополчение. Большинство было вооружено плохо или вовсе не имело оружия, но их решимость, их готовность бороться не вызывали сомнений. Было ясно, что народ взял в свои руки право распоряжаться своей судьбой Это внушало уверенность прежде всего нахарарам, а среди них в первую голову Нершапуху, который до этого всегда противодействовал Вардану. Предателей не было, оставались верные присяге нахарары, преданное войско и преданный народ.

Значение и авторитет Вардана возрастали. Его приказам повиновались все, нахарары переуступили ему все свои права. Он часто задумывался над этим. Он видел, как по его слову приходят в движение огромные массы, как принимают воинский облик неподготовленные люди, как формируются боевые полки.

Перейдя мост через Аракс, явились в лагерь бежавшие от Гадишо крестьянин-хорхоруниец Самзл и шут Хохоб.

— Без нас на свадьбу собрались? Не годится так! — со смехом сказал Самэл, нисколько не смущенный тем, что очутился среди незнакомых людей, — Он объяснял: — Крестьяне мы, хорхоры, — вы слыхали, верно. От князя-предателя бежали.

Крестьяне неприязненно поглядывали на странную фигуру шута, который, уныло ссутулившись, сидел на камне.

Самэл сказал ему:

— Чтоб тебе ни дна, ни покрышки, Хохоб! Из княжеского шута ты вдруг стал воином! Как это получилось? А?

Хохоб криво улыбнулся и беззлобно взглянул на Самэла. Он был в угнетенном состоянии. Решив пойти воевать за родину, он совершенно отказался от своего шутовства, хотел забыть его.

— Ладно уж, присядьте к нам, ешьте с нами! — радушно пригласил обоих пришельцев Погос. Он задумчиво смотрел вдаль.

— Хороша жизнь, вы только поглядите… Эй ты, бог зелени и синевы, как ты славно разукрасил землю.

— Добрая весна! — вздохнул Ованес-Карапет. — Да только пользы от нее нет: так и осталась земля невозделанной…

— Так, говоришь, осталась? — грустно переспросил Езрас.

— Разве нет? Ведь земля-то вроде скита, она подкормки требует. А семена солнца просят, воды. Таков уж порядок у земли, она свое требует! А где все это взять?

— Если б не война, начали бы уже пахоту! — вмешался Махкос.

— Что-о? — грозно уставясь на Махкоса, взревел Вараж с таким выражением, словно мир вот-вот провалится в преисподнюю. — Это теперь-то время пахоты?!

— Ну, если не теперь, то дней через десять. Вараж схватил его за плечо и стал трясти.

— Голова-то у тебя на месте или нет? Как это через десять дней?

— Самое время. А ты сам что-нибудь в пахоте понимаешь?

— Это я не понимаю?

— Именно ты!

Они сцепились. Еле удалось их разнять. Вараж дрожал от злобы:

— Из крестьян, а в земле ничего не понимает! Да разве это человек?..

Широко раскинулся город Пайтакаран, Глинобитные домишки лепились друг к другу бесконечными рядами, утопая в грязи. Уже расцвели фруктовые деревья в садах, наступила жаркая пора. Над городом висела густая завеса пыли, пара и дыма атрушанов. Исхудалые, измученные желтой лихорадкой люди бессильно слонялись или сидели перед домами, уставившись в одну точку затуманенным взглядом. Лениво и равнодушно лаяли псы. В застоявшихся лужах темными глыбами лежали буйволы.

Аракс катил свои желтые воды на южной окраине города, и желтые воды несла Кура, протекавшая на северной окраине.

В восточной части города возвышалась старинная крепость. У ее окованных железом ворот сошли с коней Васак и Гадишо и прошли к азарапету Персии.

Михрнерсэ говорил о создавшемся положении, рассказал о безмерной ярости Азкерта, об огромной армии, которая двигалась к границам Армении, о поражении, которое нанес персидским войскам Вардан, тем самым облегчивший гуннам возможность нанести удар арийской державе; рассказал он и о том, как изменнически бежала армянская конница и перешла на сторону кушанов…

Васак слушал его, поглядывая то на Пероза, то на Варазвагана. Он не мог понять, как это случилось, что такие заклятые враги, как Пероз и Михрнерсэ, были посланы сюда для совместной деятельности во время войны… Не понимал он и того, почему оказался вместе с ними и личный его враг и соперник — Варазваган…