Вардананк - [277]

Словно тяжкое бремя свалилось у вгех с души, кончились неопределенность, нерешительность, сомнения Прояснилась атмосфера. Нахарары ожили.

— Государи! — с воодушевлением воскликнул Татул. — Пусть наш сегодняшний жаркий спор будет началом нашего примирения! Будем дружны и единодушны, чтобы выжить. А если предстоит нам смерть, — умрем!

— А если мы и не выживем, — будут жить после нас другие поколения! — дополнил Хорен.

— Будет жить страна родная! — подхватил Шмавон.

Развязались языки у всех. Заговорили молчальники, сомневавшиеся, предававшиеся отчаянию: они как бы вновь вернулись к жизни.

Улыбался даже Нершапух. Он молча встал, подошел к Вардану и, схватив его руку, крепко ее потряс.

— Не знаю, раздавим ли мы арийскую державу, но знаю одно: я готов умереть за наше дело. Будь здоров, Спарапет!

Сказал свое слово и Татул:

— Государи, слишком много занимались мы предателями, позволяли им ослаблять нас междоусобицами и грязнить наши души… Хватит! Покончим с этим, надо действовать!

— Да, дорого обошелся нам внутренний враг, дорого! — вздохнул католикос.

— Итак, решаем! — несколько торжественно и взволнованно произнес Вардан. — Объявляем отечественную войну!

— Быть по сему! — в один голос подтвердили нахарары и священники.

— Тогда идем к народу и войску. Объявим всем! — предложил Вардан, вставая.

Нахарары последовали за ним.

Когда все они покинули дворец и пешком прошли по улицам, народ и духовенство повалили за ними гурьбой.

— Исповедуйтесь!.. Молитесь!.. — исступленно, усиливая тревогу, выкрикивали бродившие среди войска и населения монахи.

Народ все прибывал, все чаще слышались воинственные выкрики, заглушавшие причитания монахов. Над этим смутным гулом поднялся голос Егишэ:

— Народ армянский, встань на защиту свободы родной страны! Иначе ждет тебя ярмо рабства!.. Поднимись против тирана!..

Как только нахарары появились в лагере, со всех сторон начали к ним стекаться народ и войска.

— Да будет вам ведомо, что персидское войско уже показалось на границе и приближается, — громко заговорил Вардан. — Вскоре мы должны будем выступить против персов. Готовьтесь!

Тысячи глаз были устремлены на Вардана. Толпа словно окаменела. Война становилась реальностью.

— Войско пойдет в обычном походном порядке! — продолжал Вардан. — Но пусть знают все те, кто решил сражаться во имя отчизны, что они должны подчиняться самой строгой воинской дисциплине. Соблюдайте порядок и строй!

Строгий приказ Вардана, по-видимому, кое-кого напугал и среди воинов народного ополчения. Но из рядов спокойно выступил Аракэл.

— Это будет война за родную страну, и мы дали обет собой пожертвовать, но страну спасти. Видишь, Спарапет, враг сам нашу руку поднял. Выходит так, что бремя войны опять ложится на простой народ. У князей и священников дыхания не хватит, а здесь выдержит тот, у кого дыхание долгое. А врагу мы дышать не дадим. Мы жизни не пожалеем, а страну спасем! С тем и идем, чтобы победить его. Это уж знай твердо, наверняка!

— Истинно! — послышались голоса из народа.

— Истинно! Идем, чтобы победить! — воскликнул радостно Вардан. — Поднимем всю страну Армянскую, поведем ее на отечественную войну!

— Верно! Правильно! Верно! — откликались со всех сторон.

— Так тому и быть, как ты сказал, Спарапет. Вот тебе только еще одно слово: пусть не предадут нас князья, не надругаются над кровью нашей! Не то — слушай слово вокна родины — не пощадим мы предателя и изменника! Сотрем, уничтожим, как было решено!

— Так решили мы все! — с гневом оборвал его Вардан.

— Ну, раз все решили, пусть все и знают! Нершапух помрачнел даже больше, чем во время спора с Варданом. Его передергивало.

— Поглядите только, до чего дошла наглость простолюдина!.. — бормотал он в ярости. Он рванулся было к Аракэлу, и Шмавон едва успел его удержать.

— Оставь, князь, неужели ты не видишь, какие времена настали, как дерзко поднял голову простолюдин?.. Погоди, не тронь его: он свою голову спасет, а вместе со своей и нашу…

Нершапух пересилил себя, смолчал.

Сопровождаемый нахарарами, Вардан обошел весь лагерь, осмотрел все, дал наказы сепухаи и войсковым старшинам, распорядился привести в боевой порядок полки и отряды ополчения. Тревога, вызванная смотром, перекинулась из города в окрестные села. Крестьяне стекались к лагерю и напряженно смотрели, что там происходит.

Вардан, имея по правую руку Атома Гнуни, обходил войска и молча обдумывал предстоящие действия. Старый военачальник, прекрасно знакомый не только с армянской, но и с персидской и с византийской науками ведения войны, — он хорошо понимал, что надвигающаяся война будет стоять вне обычных законов стратегии, что это будет война на полное уничтожение…

Но чем дальше Вардан шел, чем глубже проникал он в народную душу, тем крепче в его душе пускал корни росток надежды.

— Скажи, Спарапет, ты шутил, говоря, что мы будем участвовать в войне простого народа? — спросил Атом.

— Нет, князь, не шутил! Я простой человек, мне не по силам двигать горы. Мне никто не давал большого общегосударственного войска, чтобы я мог сражаться по правилам не знаю уж какой стратегии — византийской, персидской или армянской. Не будем скрывать — нахарарство боится этой войны. Духовенство заботится о своих духовных делах, оно спасает души. Но духовные пастыри могут делать это и удалившись в любую пустыню или пещеру и даже в том случае, если погибнет вся страна… А простой народ будет сражаться. И он спасет страну, ибо сам он и есть эта страна. Не поддавайся отчаянию!