Вардананк - [269]

Куда они плелись — назад или вперед, к жизни или смерти, — никто этого не знал.

«Дойдем ли?.. — с тревогой думал Арсен, едва различая воинов, которые, полузакрыв глаза, грудью продирались сквозь вьюгу. — И о чем думает сейчас она? С какой любовью, жалостью и заботой взглянула бы она сейчас на меня. И не только на меня — на них!..» Но Хориша далеко. Странна самая мысль о ее любви, жалости и заботе среди этого разгула враждебной стихии. Хоть бы кто-нибудь встретился сейчас, пусть враг, пусть волк или гиена вышли бы в поисках добычи, но кто-нибудь живой.

Гарегин приказал воинам остановиться и сбиться в кучу. Не дошли до всадников ни звуки трубы, ни приказ. Но они сами остановились и сами сбились в кучу. Гарегин приказал далее, чтобы несколько человек, привязав себя друг к другу арканами, вышли из рядов и двинулись в разные стороны: может быть, удалось бы угадать направление, отыскать какой-либо след, почувствовать запах дыма, услышать человеческий голос. Напрасные усилия! Все разведчики вернулись ни с чем. Полк стоял неподвижно на месте. Все чувствовали, что смерть близка, неминуема. Надо было двигаться, чтобы не замерзнуть. Движение привело бы или к жилью, или к смерти.

Гарегин приказал двигаться вперед. Вьюга все усиливалась.

Продвижение стоило нечеловеческих усилий. Люди останавливались, отказывались идти. Гарегин хлестал их плетью, ругал, грозил мечом. Чтобы никто не мог отбиться, впереди снова ехал Арсен; последний ряд замыкал сам Гарегин. Один из раненых свалился. Гарегин приказал привязать его к седлу. Упал еще один, Гарегрв приказал лекарю перевязать ему рану и поехал догонять полк, почти скрывшийся из виду. Пал конь под телохранителем, но тот встал, догнал Гарегина и пошел рядом, держась за его стремя и с трудом волоча ноги.

— Не могу больше, князь, — сказал он вскоре. Гарегин посадил его на круп своего коня. Телохранитель с трудом поднялся. Но скоро стал и конь.

— Слезай теперь! — приказал Гарегин.

Телохранитель сошел. Ясно было — погибают… Гарегин понял: или он доведет полк до места, или погибнет и сам.

— Шагай вслед за мной, сколько сможешь! — приказал он телохранителю и погнал коня в том направлении, в котором, как он представлял себе, двигался полк.

Конь прошел немного и остановился. Плеть уже не действовала на него. Гарегин начал колоть его острием кинжала. Конь прошел еще несколько шагов, колени его подогнулись, он повалился. У Гарегина оставалось еще достаточно сил, чтобы шагать. Он поднялся, бросил коня, зашагал, громко браня покинувших его князей — командиров конницы, хотя и сам сознавал, что вьюга не позволяла ничего видеть на расстоянии пяти-шести шагов Неужели кругом так-таки нет дыхания жизни? Все мертво?.. До слуха донесся какой-то глухой протяжный звук… Голос человека? Нет, похоже на волчий вой. О, пусть хотя бы это! Пусть волк… Лишь бы хоть какое-нибудь живое существо. Арсен, который ехал впереди, вызвал к себе одного старого испытанного воина. Это был густо обросший человек, с мужественным, словно из камня высеченным, лицом Наклонившись к земле, он все время искал дорогу. Конь его часто останавливался, набирался сил и снова шагал медленно, но упрямо. Всадник трепал его по шее, поглаживал ему гриву, ласково подбадривая:

— Шагай, мой ягненок! Шагай, мой бесценный!..

Арсен смотрел на старого воина, который стал теперь подлинным вожаком. Доверие внушал его спокойный взгляд, в сердце проникала надежда.

Пройдя несколько шагов, конь стал Воин крикнул тоном приказа:

— Всем спешиться, идти пешком за конями.

Всадники шли, держась кто за гриву, кто за хвост своего коня кто за стремя.

— Спасемся, Саркис? Как по-твоему? — громко спросил Арсен старого воина.

— Спасемся, почему не спастись? — спокойно отозвался Саркис. Он шел рядом со своим конем, положив ему руку на шею.

Прошли еще немного. Вдруг конь Саркиса остановился, поднял голову и шумно вдохнул воздух.

— Нашел, мой бесценный, нашел! — радостно воскликнул Саркис.

Конь встряхнулся, пошел быстрей…

— В чем дело, Саркис? — спросил Арсен.

— Дымом пахнет, князь, жилье недалеко! — объяснил Саркис.

— Дым!.. Дымом пахнет!.. — передалось по рядам.

Люди встрепенулись, зашагали быстрей.

И вот конь Саркиса остановился перед стойбищем гуннов. Поднялась суматоха. Залились сторожевые псы. Из юрт выскочили мужчины с оружьем в руках. Толмач обратился к старейшине с просьбой накормить людей и коней. Гунны наотрез отказались и напали на армянских воинов. Началась свалка, но гуннам пришлось туго, они угомонились и объявили, что готовы поделиться своими запасами.

Конница стала на отдых.

Словно густой лес под снегом, раскинулся лагерь под Арташатом. Вардан собирал здесь нахарарские полки, переформировывал и, переписав, направлял их или домой, или в другие области — переждать зиму. Еще не было решено, предстоят ли зимой военные действия, или же нет. Правда, Нюсалавурт двигался медленно, с долгими остановками на отдых, и, по-видимому, боялся зимней кампании. Но все же не исключалось, что, внезапно сменив медленное передвижение на стремительный марш, он ворвется в страну, застанет ее неподготовленной к отпору. Исходя из этого, Вардан наказал всем отрядам быть готовыми по первому сигналу срочно выступить в Арташат. Поэтому отряды и были расквартированы на зиму в ближайших к Арташату местностях.