Вардананк - [255]

Артак Рштуни вышел.

Он был подавлен, он чувствовал себя во власти какого-то отчаяния. Медленно поднимаясь по каменным ступеням, он временами останавливался: ему приходило на мысль, что отец и дочь держат его железными клещами, что по сути дела скованы цепями не они, а он сам… Вдруг до его слуха донеслись рыдания и горестый возглас Эстер: «Господи милостивый, или даруй нам избавление, или прими наши души!» Он бросился к двери и негромко, но с яростью заколотил в нее. Дверь открылась, он вошел. В опочивальне находились Эстер, княгиня Аршалуйс, Астхик и служанка. Видно было, что никто не ложился. Артак Рштуни сел и, оглядывая всех по очереди, справился:

— Ну, как вы тут?

Никто не ответил.

— Прибыли нахарар Мокский с Зохраком. Они наверху. Спят. Дела неплохи. С помощью господа все уладится.

В ответ то же молчание.

— Ну, а сейчас раздевайтесь и спите! Поздно уже. Пойду и я отдохну немного.

И он широко, протяжно зевнул, пожелал всем «доброй ночи» в ушел. В зале его ждал Гадишо, насквозь промокший и посиневший: он приехал морем и попал в шторм. Его била дрожь.

Они обнялись. Гадишо хмуро оглянулся на дворецкого. Тот немедленно вышел. Гадишо ровным голосом сообщил:

— Спарапет разбил Себухта. Марзпан сбросил личину, изгнал князя Атома Гнуни и захватил крепости в Айрарате. Требует войск от нас. Атом теснит его.

— Ага! — произнес Артак Рштуни. — Началось, значит…

— Да, началось. Завтра же надо вывести войска. У меня полк готов к походу. В кратчайший срок надо подвести марзпану подкрепления.

Гадишо наскоро выкупался, переоделся в одежду Артака Рштуни и прошел в зал подкрепиться. Его очень встревожило известие о том, что в замке находятся Артак и Зохрак.

— Скажи, что ты порвал с Васаком…

И Артак Рштуни махнул рукой.

Уже светало, когда Гадишо пошел спать. …Дверь темницы закрылась, мрак поглотил заключенных. Как только шаги кахарара и его подручного палача затихли, Анаит разрыдалась, тщетно пытаясь заглушить рыдания.

— Плачь, доченька, плачь! — ласково говорил ей отец. — Плачь, пусть очистится душа твоя слезами, пусть душа у тебя закалится.

Анаит умолкла.

— Молодец, доченька, бесценная моя, героиня моя! Спасибо за то, что высоко держала честь отца! Анаит молчала.

— А защитнику родной земли отчаяние не подобает! — утешал ее Гедеон и громко запел; у него был сильный и красивый голос:

Молвил Бэл так:

«Тебе говорю,

грозный Гайк,

надменный Гайк,

храбрый Гайк,

Грозным не будь,

грозный Гайк, о Гайк,

храбрый Гайк!

Есть поражение на свете,

есть меч, есть кара,

безумный Гайк,

На колени пади, взгляни —

кто перед тобой —

вот стою я перед тобой!»

Молвил Гайк так:

«Тебе говорю,

грозный Бэл,

надменный Бэл, х

рабрый Бэл,

Грозным не будь,

грозный Бэл, о Бэл,

храбрый Бэл

Есть меч — коли женщина я,

есть кара — коли трус я,

Не склоню, не склоню,

нет, нет,

выи моей перед тобой!..»

Анаит молчала. Она была взволнована.

— Да, доченька моя, да, моя бесценная! Держись крепко, нас победить нельзя! — сказал Гедеон. И через минуту громко воскликнул:

— Пусть и взлетит, все равно козлом будет! Да будет проклят день рождения твоего, изменник родины! Все равно жить народу армянскому! Хоть лопни, хоть разорвись, хоть в огне гори — все равно это козел!

Анаит невольно рассмеялась:

— Говори, дорогой отец, говори!

— Буду говорить, конечно, буду! Победили мы, бесценная моя! А нас победить нельзя!

Вино ли шумело у Артака в ушах, или ему лишь показалось, но он был уверен, что слышал стоны и голоса. «Господи милостивый, или даруй нам избавление, или прими наши души!..» И голос этот был странно похож на голос Эстер, матери Анаит… Но мирная, безмятежная тишина поглотила все звуки. Лишь шипела однотонно горная речка в ущелье, над которым навис замок. Артак повернулся на другой бок и заснул… или проснулся?

Солнце стояло уже высоко, когда он и Зохрак спустились в зал. Нахарар Рштуни стоял у окна, задумчиво глядя вдаль. Лицо его казалось слегка побледневшим словно после бессонной ночи. У окна же Артак Рштуни стоял не без цели: он сильно опасался, что из Тарона может прибить гонец и сообщить Артаку о восстали Васака. А рштунийскому нахарару необходимо было выиграть время, чтобы самому кое-что решить и по возможности дольше держать в неведении приверженцев Вардана.

Вошел Гадишо. Он дружески приветствовал Артака и Зохрака. Нахарар Рштуни пригласил всех к столу. Гадишо рассказал о положении в Арташате, то, что знал сам в момент выезда из столицы.

— Почему ты порвал с марзпаном? — спросил рштунийский нахарар.

— Я с марзпаном не порвал, — спокойно ответил Гадишо. — Не порвал, но с ним не пойду. Не умеет он управлять своими страстями. Точно так же, как и… Спарапет!

Нахарар Могка молча присматривался к Гадишо.

— С завтрашнего же дня переведи свой полк на боевое положение, — обратился Гадишо к Рштуни. — В Айрарате царит смятение.

— Да, это необходимо, необходимо! — согласился нахарар Рштуни.

Артак размышлял, не прерывая молчания. Можно ли доверять этим двум? Но если даже не доверяешь, то что можно сделать? Пойти на них войной, когда они объявят себя «нейтральными»? О, это отвратительное выжидание! Надо было нанести удар, проверить их на деле… Но разве сейчас это возможно? Какими силами?