Вардананк - [254]

Артак и Зохрак расхохотались. Веселился и нахарар Рштуни. Закончив рассказ, он мечтательно вздохнул:

— Эх, улетели те дни, словно птицы!..

Жестом он приказал позвать музыканта. Вошел живой смуглый юноша. Он молча направился в дальний угол зала и, по-видимому, хорошо знакомый с привычками и вкусами хозяина, начал наигрывать какую-то нежную и печальную мелодию. Неторопливо лились задушевные звуки. Артак Рштуни слегка покачивал головой в такт мелодии, внимательно следя за пальцами музыканта. Артак Рштуни казался в эти минуты ребенком.

— И как тонко, легко он касается струн, словно нити сердца перебирает! — улыбаясь, тихо вымолвил он.

Было уже поздно, когда встали из-за стола. Хозяин так и ге дал Артаку поговорить о том деле, ради которого тот приехал. В душе Артак не верил хозяину замка, но что-то мешало укрепиться его неясному подозрению. Все же Артак сделал попытку заговорить о деле, — попытку, заранее обреченную на неудачу:

— Государь Рштуни, беда подступила к самым дверям нашим. Но разве страна Армянская зависит только от владетелей Тарона и Сюника? А если бы их и вовсе не было? Как же нам должно поступить? Ведь страна Армянская принадлежит не тебе одному и не мне. Неужели ты не выступишь против общего врага нашей отчизны?

— О-о, какое справедливое слово! — с восхищением покачал головой нахарар Рштуни. — Самое справедливое слово из всех!

— Тогда готовься к встрече с врагом!

— Всей душой согласен, государь Мокский! — тем же тоном отозвался нахарар Рштуни.

Артак взглянул на хозяина замка с сомнением. Искренно он говорит или притворяется? Ну, конечно, притворяется! Но что тут поделаешь, если человек сам говорит, что «готов встретиться с врагом»…

Трудная дорога и долгое сидение за столом не сломили еще Артака, но он чувствовал настоятельную потребность уединиться, привести в порядок мысли. Он попросил отвести его в опочивальню.

Но и он и Зохрак тщетно пытались заснуть, — это им не удавалось. И поскольку у каждого была своя причина тревожиться — открытая у Артака и скрываемая от всех у Зохрака, — ни одному из них не хотелось говорить, и каждый предпочитал думать и терзаться сомнениями в одиночку.

Помимо тревоги за Анаит Артака терзало сознание, что он неудовлетворительно выполняет возложенное на него задание. Вардан доверил ему дело, требовавшее крайнего напряжения сил и точного выполнения, а он занялся свадьбой, любовью и развлечениями!.. Можно ли себе представить большее посрамление, худшее клеймо на челе сподвижника Спарапета? Боевой сподвижник и истинный воин — Атом, а не он, Артак! Бог весть, какие трудности испытывает сейчас Атом, от каких опасностей спасает он родной народ…

На этот раз гостям отвели не те покои, в которых Артак жил в свой первый приезд. Теперь их поместили в глубине, в глухой части замка. Ни одного звука, никаких голосов не было здесь слышно. Казалось, кругом нет жизни, все вымерло.

«Неужели нам с Анаит суждены одни страдания?» — думал Артак.

Было далеко за полночь, когда Артак Рштуни в сопровождении палача осторожно начал спускаться по лестнице, ведущей в подземную темницу. Они вошли в тесную келью без окна, стены которой были сложены из нетесаного камня. Неяркий огонь светильника вырвал из мрака ужасное зрелище: к стене были прикованы Гедеон и Анаит. Цепи были так укорочены, что заключенные не могли ни приблизиться друг к другу, ни прикоснуться рукой. Они лежали на каменном полу, прислонившись головами к сырым стенам.

Молча оглядев заключенных, Артак Рштуни засмеялся:

— Принес вам радостную весть: прибыл в гости нахарар Мокский! Спит сейчас наверху…

Ни Анаит, ни Гедеон не пошевельнулись.

— Ну, — обратился владелец замка к Анаит, — скажи: «Да продлятся дни Азкерта!» — и иди к своему супругу… Анаит холодно взглянула на него.

— Ну, говори же: «Да продлятся дни Азкерта!»

— Спарапета! — глухо поправила Анаит таким тоном, который показывал, что это слово произносит она не впервые.

— Чьи?

— Спарапета!

Артак Рштуни принялся избивать Анаит. С каждым нанесенным ей ударом он свирепел все больше. Он сгорал и от ярости и от стыда и одновременно испытывал странное наслаждение, избивая свою беспомощную жертву. Наконец, оставив Анаит, он подступил к Гедеону:

— Ну, а ты до коих пор намерен оставаться в темнице?

— До тех пор, пока не умрем или ты, или я, или оба вместе! — ответил Гедеон.

— Я бы давно приказал умертвить тебя, если бы не сорвалось у меня с языка, что сломлю я твою волю! Он снова подошел к Анаит:

— И супругу своему не уступишь? Не хочешь увидеться с ним?

— У меня нет супруга! — твердо произнесла Анаит.

— И отца своего не жалеешь?

— У меня нет отца!

— Кто же они тебе?

— Воины отчизны!

Артак Рштуни на минуту растерялся. Он схватил Анаит за волосы.

— Что ж, значит, не хозяин я здесь? Не повелитель, не нахарар? Кому же ты подчиняешься, кто твой повелитель?

— Спарапет!

— Спарапет?! — заорал Артак Рштуни, снова ударив ее.

— Спарапет!

— Спарапет?!

В дверь постучали, на пороге стал дворецкий.

— Как ты посмел явиться?! — крикнул на него Артак Рштуни.

— Смилуйся, государь! — дрожа, пробормотал дворецкий. — Нахарар Хорхоруни изволил прибыть… по срочному делу… И рассвет близок…