Вампиры Восточной Европы - [13]
Зигфрид пробует кровь Фафнира. Иллюстрация А. Рэкема (1911) к Песни о Нибелунгах.
В английских легендах о битве с драконом рыцарь погибает от капель крови чудовища, попавших ему на лицо с языка лизнувшей его собаки. В местах, по которым струилась драконья кровь, больше не растет трава. Добрыня, Егорий Храбрый, Федор Тирон и другие герои русских былин взывают к земле с просьбой «расступиться на четыре четверти» и «пожрать» потоки ядовитой крови:
Повредить богатырю может не только змеиная кровь. Утопающий в крови врагов Егорий взывает:
А вот богатырь Михайло Иванович Поток кровью змея воскрешает свою мертвую жену. Однако ожившему трупу дается нелицеприятная характеристика:
В сказке Базиле «Дракон» злая королева может воскреснуть, если ей помажут виски, ключицы и ноздри кровью дракона, приходящегося ей единоутробным братом.
Сянлю, слуга бога Разливов из древнекитайского «Каталога гор и морей», имеет девять голов и змеиное туловище, свернутое в клубок. Когда Юй, герой, победивший потоп, убивает Сянлю, его кровь издает «такое зловоние, что в тех местах не могли расти злаки». Тем не менее Гуань Юй (160–219), в поздней китайской мифологии превратившийся в бога войны и богатства, чудесным образом рождается из крови дракона, казненного Нефритовым государем Юй-ди, которую собрал в чашу буддийский монах.
В легенде австралийского племени какаду знахарь разрезает надвое мифическую змею, собирает ее кровь в раковину и натирает ею голову, руки и плечи сына, приговаривая: «Будь сильной, спина! Будьте сильными, руки! Будьте сильными, мышцы! Будьте зоркими, глаза! Будьте пронзительными, глаза!» Затем сын открывает рот и вкушает змеиной крови, следуя совету отца: «Проглоти кровь так, чтобы язык твой ее не отведал». Параллель с Зигфридом налицо (за исключением странной оговорки про язык), вот только о вхождении в сонмище проклятых речь, естественно, не идет — знахарь готовит себе смену.
В противовес обычаю пить кровь казненного можно вспомнить об уже описанном австралийском ритуале очистки живого организма от крови мертвецов[17]. Кровь эта чрезвычайно вредоносна. Виновницей пожара в Москве, случившегося в 1547 г., в народе считали Анну Глинскую, бабушку Ивана Грозного, которая, обернувшись птицей, летала по городу и кропила дома кровью из сердец мертвецов, вызвавшей огонь.
Процесс выпускания «дурной» крови из организма больного изначально преследовал, конечно же, не физиологическую, а магическую цель. Больной лишался отрицательных, по мнению целителей, свойств души (крови). Юноше племени арауканов выцедили кровь в районе сердца и вылили ее в реку. По объяснению знахаря, юноша был буйным и нечестным, но извлеченное из его сердца зло унесли речные воды. Те, кто выливал кровь, старались к ней не прикасаться. Да и вообще кровь, излившаяся из человека разъяренного, гневающегося, может умертвить немедленно или спустя некоторое время. Однако источником опасности служит не организм «убийцы» как таковой, а злой дух, слившийся с его душой прежде или прилетевший отведать его крови в момент кровопускания.
Интересна в этом отношении роль, придаваемая крови, вытекающей из половых органов. «Если чернокожий хочет отравить бумеранг, чтобы убить врага, он открывает вену на детородном члене и собирает кровь в сосуд. Он смешивает ее с красной охрой и этой смесью рисует полосы на своем бумеранге. Стоит только этому оружию прикоснуться к врагу, как он обречен на смерть». Послеродовые кровотечения были настолько опасны, что туземцам запрещалось входить во двор дома роженицы. Злые духи могли на них накинуться (осквернить их), и тогда зараженной оказывалась вся деревня. В случае чьей-нибудь смерти нарушивший запрет туземец обязывался уплатить родственникам покойника полную компенсацию, как за убийство.
Древний страх перед менструальной кровью ученые объясняют ее включенностью в один семантический ряд с «жизнью» и «смертью». Поскольку кровь дарует жизнь, ее истечение должно нести смерть. Но смерть не вызвана потерей крови — ведь сама женщина остается в живых. Убивают людей и портят окружающий мир духи, учуявшие источник крови.
В «Естественной истории» Плиния женщина во время месячных превращала вино в уксус, губила урожай, саженцы, целые сады, сбрасывала плоды с деревьев, затемняла зеркала (на эту любопытную деталь обратил внимание и Аристотель)[18], затупляла бритвы, вызывала коррозию железных и медных предметов, губила пчел или заставляла их покидать ульи, вызывала выкидыш у кобыл. Позднее к ее злодеяниям добавились прокисание молока и пива, гниение мяса, бешенство у собак, увядание цветов, засыхание деревьев, заражение регулами других женщин, порча белья, тканей, охотничьего и рыболовного инвентаря, высыхание водоемов, гибель рыбы, морской шторм и т. д.
Согласно Талмуду, женщина, проходящая в начале своего месячного цикла между двумя мужчинами, несет смерть одному из них. У индейцев Великих равнин менструирующая женщина могла вызвать военные неудачи. Ну а случайно выпитая менструальная кровь вела к летальному исходу или полностью меняла человека, поэтому ее применяли в колдовских ритуалах. Диссонансом с этими кошмарами звучат некоторые медицинские рецепты (их большая часть возникла довольно поздно) и рекомендация Демокрита женщинам обходить поля во время менструаций, чтобы кровь убивала вредителей. В последнем случае, впрочем, кровь тоже сродни яду.
