Вам доверяются люди - [76]

Именины прошли торжественно и скучно.

За ужином провозглашались бесконечные тосты в честь хозяйки, и она улыбчиво чокалась с каждым, кто поднимал такой тост. Разговоры велись о назначениях и увольнениях, о том, что такой-то ловко устроился в научно-исследовательский институт, где, конечно, без труда защитит диссертацию и получит желанную ученую степень. Окунь рассказывал старые и несмешные анекдоты. Его жена, с морщинистым, старообразным лицом, на которой из-за ее непомерной худобы платье болталось, словно с чужого плеча, манерно отставив мизинец, старалась попробовать все блюда и в промежутках жаловалась на «неразрешимую проблему домработниц» и на «ужасные требования», которые начала предъявлять к детям школа…

Конечно, включили проигрыватель, конечно, кто-то рассуждал о том, что необходима легкая музыка и что на эстраде нет настоящих талантов. Степняк с трудом сдерживал зевоту и только раз усмехнулся — когда Таисия Павловна, захмелев, пожаловалась ему на эту гордячку Лознякову.

— Звала же! Говорю: «Приводите мужа…» Так нет, прислала телеграмму. А мне так хотелось встретиться с этим Задорожным в неофициальной обстановке…

Ушли Степняки рано, сочинив что-то насчет несчастного, покинутого Петушка. Илья Васильевич ворчал:

— Отвратительный вечер!

Надя отмалчивалась.

В метро они встретили Рыбаша и Ступину. Те возвращались из кино — смотрели последние выпуски кинохроники. Рыбаш был переполнен впечатлениями.

— Нет ничего интереснее документальных фильмов! — повторял он. — Посмотришь такое — и вдруг заново постигаешь и нашу роль в мировой политике, и отношение к нам простых людей. Достаточно увидеть кадры встречи… Какие лица, какая экспрессия! Первейшие актеры не сыграли бы ничего похожего…

Ступина улыбалась.

— А меня, — сказала она, — пленили ребятишки в Бхилаи. Такие задорные, ласковые, непосредственные! И как танцуют!

— Дети везде дети, — перебил Рыбаш. — Но ты обратила внимание, что некоторые металлурги-индийцы говорят по-русски?

— Так ведь комментатор или как его — диктор? — объяснял, что они учились у нас в Запорожье и в Макеевке! А кроме того, в Бхилаи сейчас много наших, советских. Мартеновскую-то плавку вел днепропетровец Курочкин…

— Ох, с каким бы удовольствием я поехал туда поработать! — воскликнул Рыбаш и, взглянув на Марлену, поспешно добавил: — Ты тоже?

— Вот что значит молодожены! — не то насмешливо, не то грустно сказала Надя. — Мой Илья Васильевич никогда не спросит: «Ты тоже?»

Они стояли возле киоска с кондитерскими изделиями. Продавщица спросила:

— Граждане, покупать будете? Сейчас закрываем.

Марлена спохватилась:

— Будем, будем! У вас есть какие-нибудь булочки?

Рыбаш снисходительно пояснил:

— Это называется — Марлена Георгиевна занимается хозяйством!

— А что поделаешь? — доставая из сумочки деньги, сказала Ступина. — Пошли в кино, — значит, остались без ужина и без завтрака. Или прикажешь, как Седловец, ходить в больницу с морковкой?

Степняк с острым любопытством наблюдал за обоими. Молодожены! Недели три назад Рыбаш ворвался к нему в кабинет с заявлением, в котором категорически требовал жилья.

— Мне тридцать пять лет, — горячился он, — я женатый человек — и должен, как бродяга, скитаться с законной женой по улицам!

Илья Васильевич развел руками:

— Но вы же знаете — у нас нет никакого жилфонда.

— Говорят, что у райздрава вот-вот будут квартиры.

— Не слышал. А если даже будут, то нам их вряд ли дадут, — Степняк не любил зря обнадеживать. — Я для сестер-то еле отвоевал это, с позволения сказать, общежитие…

Он показал подбородком в сторону окна, через которое виднелся второй этаж гаража. Там уже светились окна с одинаковыми розовато-желтыми занавесками.

Рыбаш плюхнулся на диван и с неподдельным отчаянием стиснул голову руками:

— Ума не приложу, что делать!

Он выложил Степняку все — и про закуток Марлены за книжными стеллажами, и про свои двенадцать метров в коммунальной квартире.

— Мои старики предлагают, чтоб я снял им какой-нибудь угол за городом. Но я не подлец: отец — калека, мать тоже еле ползает…

— Ясно!

Степняк слушал тогда Рыбаша, морщась от сочувствия и думая о своей дочери. Вот так и Светлана, выйдя два года назад за старшего штурмана одного из волжских теплоходов, все еще скитается по чужим углам. И притом ведь ее муж семь месяцев в году проводит в плавании! Летом, когда в музыкальной школе, где работает Света, каникулы, они плавают вместе. Тогда их домом становится двухместная каюта на теплоходе. А зимой они маются, как Рыбаш. Худо, худо еще у нас с жильем! Когда-нибудь, конечно, заведут такой порядок, что в загсе вместе с брачным свидетельством молодым супругам будут вручать ордер на квартиру. Или хотя бы на комнату. Но что делать до той счастливой поры?

Теперь Степняк смотрел, как Ступина покупает зачерствевшие булочки с маком, и думал о том, где же будут ужинать своими булочками эти бедолаги.

— А мы все-таки сняли комнату! — угадав, видимо, его мысли, сказал Рыбаш.

— Ну? Вот здорово! — Степняк искренне обрадовался. — Где? Как?

— Ох, это была целая эпопея… — весело начала Ступина, собираясь рассказать все по порядку, но, заметив рассеянное и скучающее лицо Надежды Петровны, мигом изменила свое намерение. — В общем, свет не без добрых людей! Идем, Андрюша…