Вам доверяются люди - [75]

— Допустим, — объяснял он, — Львовский сделал сегодня резекцию желудка женщине. Львовский работает в первой хирургии, следовательно на третьем этаже. А к своей больной он должен бегать на второй этаж? И Мезенцев тоже? А Рыбаш, оперировавший кого-то из мужчин, будет со второго этажа подниматься к больному на третий? А как же утренние обходы? А назначения? А кому должны подчиняться палатные сестры?

Таисия Павловна, беспомощно зажав ладонями уши, мотала головой:

— Вы меня совсем оглушили! Я не могу вдаваться в детали, но устраиваются же в других больницах… А пребывание мужчин и женщин на одном этаже безнравственно.

— Да у нас монастырь или больница? Во всем мире…

— Во всем мире, — важно сказала Бондаренко, — существует узаконенная проституция.

— Сравнили!!

Помирил их присутствовавший при споре Фэфэ. Мимоходом он обронил два-три слова о том, что, по его сведениям, в Министерстве здравоохранения теперь не возражают против размещения мужских и женских палат на одном этаже, поскольку практика показывает…

— Делайте как хотите! — устало сказала Бондаренко. — Но помните: отвечать придется вам.

Это она повторяла не раз. И тогда, когда Степняк вместо полагавшегося ему по штатному расписанию секретаря пригласил опытную стенографистку, чтоб она обучала стенографии молоденьких сестер, Таисия Павловна тоже напомнила: «Отвечать будете вы!»

— Все модничаете, Илья Васильевич? — спрашивала она, узнав о каком-нибудь очередном новшестве Степняка. — Глядите, как бы не пришлось пожалеть.

Но теперь, когда больница работала уже четвертый месяц и никаких особых происшествий не случилось, Таисия Павловна, как и в первый день знакомства, кокетливо и мило улыбалась Степняку. Он и сам научился обходить острые углы и две недели назад был неожиданно удостоен приглашения к Таисии Павловне на именины.

— И непременно с женой! — многозначительно, словно намекая на что-то, сказала Бондаренко. — Мы с вашей Натальей Петровной…

— Надеждой Петровной, — поправил Степняк.

— Да, да, конечно, с Надеждой Петровной… Ужасная память на имена!.. Познакомились в Доме кино, на новогоднем просмотре, и она мне очень-очень понравилась!.. А с каким вкусом одевается…

— Она, между прочим, врач, — несколько невпопад бухнул Степняк.

— Да что вы? — искренне удивилась Таисия Павловна. — Никогда бы не подумала! Такая изящная женщина…

Степняку было и досадно и смешно, но он уже изучил характер Бондаренко.

— А вы сами? — улыбаясь, но мысленно ругая себя и за улыбку и за галантный вопрос, сказал он.

Таисия Павловна самодовольно усмехнулась:

— Вы делаете успехи!

Дома Степняк рассказал Наде о приглашении.

— Конечно, идти туда нечего, — сказал он, — пошлем телеграмму — и все.

— Ты с ума сошел! Обязательно надо пойти!

— Зачем?!

— Затем, что нужно же когда-нибудь вылезать из берлоги.

— Надя, ну что у нас общего с этой дамочкой? — пробовал возражать Степняк.

— Какая же она дамочка? Она заведующая райздравотделом. Коммунистка.

— Хороша коммунистка, которая празднует именины… И никакая она не заведующая, а заместитель. Настоящий заведующий — Гнатович, он вернется из своей заграничной командировки к первому мая. Вот это, говорят, умный мужик.

Надю незнакомый Гнатович не интересовал.

— А насчет именин — надо же понимать: она женщина. Если сказать — день рождения, найдутся невежи вроде тебя, начнут спрашивать, сколько исполнилось. А так — именины и именины. Никаких неприятных вопросов.

Надя, конечно, настояла на своем, и они, вооружившись цветами, отправились в гости. Надя от себя лично присоединила к цветам раздобытую через Маечку парижскую губную помаду и этим окончательно завоевала расположение Таисии Павловны.

В знак этого расположения та увлекла Надю в спальню и показала флакон духов «Суар де Пари».

— Как вы думаете, кто притащил?.. Конечно, профессор Мезенцев! Он на такие штуки великий мастер. А мой старый приятель Окунь — мы с ним один институт кончали, только он… гораздо раньше, вы понимаете?.. Так вот, Окунь раздобыл для меня эту прелесть.

Она, как продавщица в магазине, взмахнула рукой и раскинула перед ошеломленной Надей нейлоновую заграничную косынку очень яркой расцветки, изображавшую географическую карту Европы.

— Да, мой Илья Васильевич совершенно не понимает толку в этих вещах, — с сожалением сказала Надя.

— Зато красавец. И рост великолепный. Вы, должно быть, очень счастливая женщина? — Хозяйка слегка вздохнула, но тут же снова защебетала: — Ах, да, Надежда Петровна, вы не знаете, где можно достать спермацет? Моя косметичка делает замечательные кремы, но ни в одной аптеке…

Бондаренко многозначительно посмотрела на Надю.

— Попробую… — медленно сказала та.

Туалетный столик Таисии Павловны и без этого замечательного крема напоминал отделение косметического кабинета.

Впрочем, это нисколько не удивило Надю. Она считала естественным, что всякая женщина стремится выглядеть помоложе. Ее поразило другое: и спальня и столовая напоминали магазин случайных вещей. Давно вышедшая из моды бронза мирно уживалась с лаковыми и бумажными китайскими безделушками, на стенах висели плохие копии с картин передвижников в тяжелых золоченых рамах, современная полированная мебель соседствовала с тяжелыми плюшевыми портьерами, никелированный, капризно изогнутый торшер выглядел просто вызывающе рядом со старым кожаным креслом, а в изголовье двуспальной, красного дерева кровати с резными амурами на спинках высилась стеклянная горка, битком набитая всевозможными сувенирами из хрусталя, металла, майолики, слоновой кости и малахита.