Вальтер Беньямин – история одной дружбы - [85]

Наброски к работе «О понятии истории» (ок. 1940 г.):

«Маркс говорит, что революции – локомотивы всемирной истории. Возможно, он хотел выразиться совершенно иначе. Скорее, революции – нажатие на аварийный тормоз человеческого рода, едущего в этом поезде» (см.: ХЖ, № 7, 1995, с. 9, пер. с нем. Д. Молока). Оборотная сторона: счёт за ланч.

Архив Академии искусств, Берлин.

В начале 1940 года вышел объёмистый двойной номер Zeitschrift für Sozialforschung, ознакомиться с содержанием которого Беньямин настоятельно рекомендовал мне в вышеупомянутом письме от 11 января 1940 года, не только из-за двух его больших работ, которые были там напечатаны – для этого хватило бы отдельных оттисков, которые он мне выслал чуть позже – но и потому, что он стремился узнать моё мнение о статье Хоркхаймера «Евреи и Европа»⁴³⁵. А тут было нечто горькое. Лучшим свидетельством того, насколько Беньямин приспособился к идеологии Института – даже в том, что касалось темы, трактовать которую он был волен без какого-либо давления, – служат наши противоположные реакции на статью. Тогда я этого не знал, поскольку соответствующее письмо, как уже упомянуто, так и не дошло до меня. Из сохранившейся переписки с Хоркхаймером и Адорно явствует, что Беньямин выразил обоим своё безраздельное согласие – тогда как я, который всё-таки знал о предмете статьи чуть больше – отверг её с крайней резкостью. У меня ещё сохранилась первая копия этой части моего длинного письма от февраля 1940 года, где я поставил на дискуссию различные вопросы, поднятые в журнале и особенно – в значительной статье о Йохмане⁴³⁶. Я предполагаю, что этот вариант едва ли мог отличаться от фактически отправленного письма. Тема была достаточно взрывоопасной, чтобы оправдать ясное высказывание позиции. Я писал:

«Ты желаешь узнать моё мнение о статье Хоркхаймера “Евреи и Европа”. После многократного прочтения этих страниц мне нетрудно сформулировать его в общепонятной форме: это совершенно никчемный продукт, в котором невозможно обнаружить ничего полезного и нового – что прямо-таки удивительно.

Автор не имеет ни представления о еврейском вопросе, ни интереса к нему. Очевидно, что для него подобного вопроса не существует вообще. Только ради приличия он снисходит до того, чтобы разок о нём высказаться. Сравнение со статьёй Маркса “К еврейскому вопросу”, о которой можно сказать то же самое, не только напрашивается, но и при всей своей скромности я придерживаюсь мнения, что автор хотел эту статью (которая ему, очевидно, представляется весьма обоснованной) mutatis mutandis⁴³⁷ переписать ещё раз, для ситуации, сложившейся спустя 100 лет после Маркса (эти годы как раз в ярчайшем свете выставляют отсутствие мудрости этой – отвратительной – статьи, хотя временами было модным её цитировать).

Этот деятель совершенно ничего не объясняет – за исключением той банальности, которую уже давно можно прочесть любому обывателю в любой еврейской провинциальной газете, а именно, что евреи в тоталитарном государстве лишаются прежних экономических основ своего существования. Это верно и не ново. Однако автору совершенно нечего сказать по делу. Он не рассматривает объявленную им тему “Евреи и Европа” ни в одной фразе (а прямо-таки старается доказать себе самому, что Европа здесь ни при чём, а вот фашизм поджидает уже повсюду), хотя на мой взгляд реальная проблема такова: отпадение евреев от Европы, смысла и значения которого автор не видит и, вероятно, не может видеть. Он не спрашивает за евреев: как будут выглядеть они, если эту почву выдернут у них из-под ног, после страшных деморализаций и стратегий уничтожения (это Хоркхаймера совершенно не интересует, так как евреи интересны ему не в качестве евреев, а лишь с точки зрения судьбы той экономической категории, которую они для него представляют – как “агенты товарного и денежного оборота”, стр. 131)? Не спрашивает он и за Европу: как, собственно, будет выглядеть Европа после отпадения евреев? Хотя уже здесь может быть много сомнительного. Это соответствует и тому, что Хоркхаймер не может дать евреям, за которых он не спрашивает, никакого ответа, кроме дешёвой заключительной фразы с мерзкой аллегоризацией монотеизма, которая ничего не скажет неаллегоризируемым евреям и их делу в среде человечества – впрочем, это даже бросается в глаза. Как бы этот деятель потешался, если бы другие угощались его мыслительными снадобьями как ответами!! (В иноязычных аннотациях ещё заметнее вся – отчасти смехотворная – беспомощность этой заключительной рекомендации!)

…Этот человек действует нечистыми методами. “Погромы политически визируют скорее зрителей. Не шевельнётля ли хоть один?” и т. д. Такая мудрость превращает диалектику в шлюху, и я могу лишь заметить: кому такое придёт в голову как значение погромов, тому нечего сказать по этой теме. Стиль хоркхаймеровских работ был неприятен мне с незапамятных времён – из-за некой бойкой наглости оснащения, которая в этой статье, к сожалению, чувствует себя как дома. Этот еврей – последний, кто имеет оснащение для несентиментального и касающегося самого дела, а не его обветшалой эмблемы, анализа подлинного вопроса, одинаково затрагивающего нас, тебя и меня: “Евреи и Европа”. Как утешение евреям во Второй мировой войне это – цитируя Беньямина – “оставляет в растерянности, словно речи призраков”».